Ваше Благородие

– Сядь на солому, Байрам, и постарайся хорошо вспомнить всё про тех, кто у вас эту шапку носит, – Лёшка вытащил из-за пояса головной убор одного из убитых «волков» и показал её интенданту. – От чистоты и полноты твоего ответа будет зависеть сейчас твоя жизнь. Так что ты уж хорошо постарайся, уважаемый, – и Лешка, пристально глядя на допрашиваемого, сощурил свои глаза.

Байрам сдвинулся чуть в сторону с грязи и присел на клок из рассыпанной соломы. Кровь начала медленно приливать в его побелевшее лицо. Он немного задумался, а потом начал непрерывно тараторить, и Алексей еле успевал за ним переводить.

– Это злые, очень злые воины, господин, – бормотал в волнении толстячок. – Их здесь была всего одна сотня из их трёхсотенного такима – отряда. Сами они из беслы – элитной гвардейской конницы, раньше охранявшей самого султана. И прибыл на Дунай этот отряд уже после всех битв прошлого несчастливого года.

Многое про них он и сам не знает. Прижал жалостливо к груди руки Байрам. Даже ему многое о них неизвестно, хоть он и отпускал всему войску провиант, но так и не пришлось с ними ни разу разговаривать. И всё потому, что они ходят всегда все такие заносчивые, и даже на него эти всадники всегда смотрели свысока. А для приготовления пищи, в качестве водоносов и прочих дел, им прислуживали особые слуги – из сакка. Язык их ему неизвестен, и он лишь отдалённо напоминает турецкий. Как ему самому рассказали, эти слуги сака воины те, сами родом из какого-то племени на границе империи с Персией, и вся их жизнь проходит на коне и в битвах. Пока же подрастающий мальчик их племени собственноручно не убьет волка или врага рукой, до тех пор взрослые его не признают настоящим воином. Наверное, поэтому они и носят вот такие вот странные волчьи шапки. Оттого они и такие свирепые сами, милостивый господин, что чуждо им всё прекрасное, что только есть в нашей жизни, а сладок им лишь шум битвы и крики умирающих людей.

Интенданта понесло на лирику, и Лёшка решил направить рассказ в нужное ему русло.

– Где находится остальное войско из трёхсотенного такима этих самых беслы, и почему тут было только пять десятков из них всех, когда и куда делась остальная полусотня, что тут ранее стояла?

Интендант опять быстро забормотал, заискивающе улыбаясь Алексею.

Где стоят остальные беслы, он не ведает, вполне возможно, что они могут находиться у Журжи или даже ещё выше по Дунаю. Половина сотни их ушла вместе с остальным полком, ранее стоявшем тут в заслоне. К ним только недавно прискакал гонец от сераскира из крепости и приказал половине из всех имеющихся здесь воинов выдвигаться западнее, где по главному тракту пробивается русское войско и будет нужна их помощь. Милостивый русский командир ведь не убьёт Байрама? Он всё-всё рассказал, что только сам знал.

– Отпустите толстячка, – кивнул Лёшка казакам. – Живи, Байрам!

Обоз из пяти саней с ранеными стоял наготове, Лёшка ещё раз проверил культю Бориски, молодого егеря из тройки Егора, попавшей под «волков». Командира похоронили, Борьку подобрали в поле с отрубленной кистью, и теперь солдатику следовало ехать в обозе в глубокий тыл, а уже потом дальше в Россию-матушку и искать там себе место в инвалидной команде или же возвращаться в родное село.

– Всё, отвоевался ты, Борька, теперь хоть наши берёзки увидишь, – успокаивал своего товарища Лёнька, последний оставшийся в строю из всей тройки Егора, крепкий белобрысый паренёк, что только недавно пришёл в команду из пехотного пополнения.

Хорошо обработанная и зашитая культя почти что не кровоточила. Егеря попрощались и отошли в сторону. Колонна из трёх сотен пленных и пяти саней с ранеными и с конвойными верховыми казаками уходил в северном направлении на Бухарест. Борис приподнялся и помахал егерям: – Прощайте, ребята!

– Прощай, Бориска!

Команда уже третий час бежала лёгким бегом без передышки, не останавливаясь ни на минуту. Далеко ушли «волки». Сложно будет их теперь догнать, но всё-таки можно. Это ведь не степь, снег смешался с грязью и стал тёмно-серым. Каждый куст, лежащий попек пути ствол, или даже промоина замедляла движение людей, а уж про лошадей и говорить не стоило – вот кому было сейчас тяжелей всего. Видно было по следам, что не так уж и далеко оторвались от егерей «волки». Да и одну остановку в пути они точно сделали. Через час движения наткнулись егеря на место их стоянки. Земля там была хорошо притоптана. Виднелись кучки конского навоза, какие-то окровавленные тряпки, а пройдя шагов десять в сторону, наткнулись следопыты Фёдор с Тимохой и на небольшую яму, закиданную сверху ветками. А в ней лежало три трупа, как видно, из тех, кого всё-таки смогли «забрать с собой» егеря и казаки в том недавнем бою. Двое из них были пробиты пулями, а у одного была рассечена шашкой голова. Были они все одетые, только без оружия, и на каждом была обязательно одета неизменная волчья шапка-малахай.

– Пять – девять, за вами долг, гады! – пробормотал тихо Лёшка, отворачиваясь от убитых.

– Что сказали, вашбродь? – переспросил Макарыч.