Ваш сын и брат

– Шаль тебе привез… пуховую. А тебе, тять, – сапоги. А это – Верке. А это – Степке. Все тут живы-здоровы?..

Отец с матерью, для приличия снисходительно сморщивншись, с интересом наблюдали за движениями сына – он все доставал и доставал из чемодана.

– Все здоровы. Мать вон только… – Отец протянул длинную руку к сапогам, бережно взял один и стал щипать, мять, поглаживать добротный хром. – Ничего товар… Степнка износит. Мне уж теперь ни к чему такие.

– Сам будешь носить. Вот Верке еще на платье. – Игнат выложил все, присел на табурет. Табурет жалобно скрипнул под ним. – Ну, рассказывайте, как живете? Соскучился без вас. Как Степка-то?

– Соскучился, так раньше бы приехал.

– Дела, тятя.

– "Дела"… – Отец почему-то недовольно посмотрел на молодую жену сына. – Какие уж там дела-то!

– Ладно тебе, отец, – сказала мать. – Приехал – и то слава Богу.

– Ты говоришь – какие там дела! – заговорил Игнат, положив ногу на ногу и ласково глядя на отца. – Как тебе объяснить?.. Вот мы, русские, – крепкий ведь народишко! Посмотришь на другого – черт его знает!.. – Игнат встал, прошелся по комнате. – Откуда что берется! В плечах – санжень, грудь как у жеребца породистого – силен! Но чтобы научиться владеть этой силой, выступить где-то на соревнонваниях – Боже упаси! Он будет лучше в одиночку на медведя ходить. О культуре тела – никакого представления. Физнкультуры боится, как черт ладана. Я же помню, как мы в школе профанировали ее.

С последними словами Игнат обратился к жене.

Тамара заскучала и стала смотреть в окно.

– …Поэтому, тятя, как ты хошь думай, но дела у меня важные. Поважнее Степкиных.

– Ладно, – согласился отец. Он слушал невнимательно. – Мать, где там у нас?.. В лавку пойду…

– Погоди, – остановил его Игнат. – Зачем в лавку? Вот и эту привычку тоже надо бросать русскому народу: чуть что – сразу в лавку. – Но отец так глянул на него, что он сразу отнступил, махнул рукой, вытащил из кармана толстый бумажнник, шлепнул на стол. – На деньги.

Отец обиженно приподнял косматые брови.

– Ты брось тут, Игнаха… Приехал в гости, – значит, сиди помалкивай. Что у нас, своих денег нету?

Игнат засмеялся.

– Ты все такой же, отец.

– Какой?

– Ну… такой же.

– Да ладно вам – сцепились. Что вас лад-то не берет? – вмешалась мать. – Иди в лавку-то. Пошел – дак иди.

Ермолай ушел.

– Сынок… не хотела уж при им спрашивать: как там Максим-то?

– Максим?.. Честно говорить?

– Господи, ну дак а как же?

– Плохо.

Мать вздохнула.

– А что шибко-то плохо?

– Плохо, потому что дурак… И не слушается. Причем… колосс – сильный, конечно, парень… Приходит как-то с денвушкой – ничего, хорошая девушка… – Игнат повернулся к жене. – А? Нинка-то.

– Да.

– Двухкомнатная квартира с удобствами, в центре – это же!.. Ну, думаю, поумнел парень. Вызвал его на кухню. "Ты, – говорю, – опять не сваляй дурака". А девка – без ума от него. Ну и что? Через неделю – конец: горшок об горншок – и кто дальше. Наш Макся затеял. Она мне звонила потом, девка-то. Чуть не плачет. "Вы, – говорит, – скажите ему, Игнатий Ермолаич, чтобы он не уходил". Скажи ему – хлопнет дверью и поминай как звали.

Матери тяжело было слышать все это про младшего сына. Она не разбиралась в перипетиях дел городских сыновей, ей было горько за младшего.

– Осподи, осподи, – опять вздохнула она. – Помог бы уж там ему как-нибудь.

– Да не хочет! – искренне воскликнул Игнат. – Ну сканжи ей: не стараюсь, что ли!

– Это верно… мамаша: он не хочет никого слушать.

– Отцу-то уж не говорите про него.

В сенях загремело ведро. Шаги…

– Верка идет, – сказала мать.

– Она где работает-то?

– Дояркой.

Вошла немая… Всплеснула руками, увидела брата, кинунлась к нему. Расцеловала.

– От она… От мы как. От как, – приговаривал Игнат, чуть уклоняясь от поцелуев. – От мы как брата любим… Ну та… Ну, хватит… Познакомься вот с женой моей.

Вера поглядела на Тамару. "Спросила": "Вот это твоя жена?"

– Ну. А что?.. – Игнат показал: "Хорошая?"

Вера закивала головой и начала целовать Тамару. Тамара улыбалась смущенно.

– Пойдемте, я вам платье привезла, – сказала она. Вера не поняла.

– Верка, иди в горницу – платье мерить.

Вера всплеснула руками и запрыгала по избе, счастливая.

Все были довольны.

– Да хватит скакать-то! – притворно рассердилась мать. – Прям уж обрадуется, так удержу нету.

Тамара с немой ушли в горницу.

– Так у тебя что со здоровьем-то? Да! Я ж лекарство принвез – змеиный яд-то, ты просила.

– Вот хорошо-то, сынок, спасибо тебе… Может, подынмусь теперь. Радикулит – измучилась вся. А сказали тут…

Пришел Ермолай.

– А Степан все плотничет? – продолжал расспрашивать Игнат, расхаживая по прихожей в избе.

Отвечал теперь отец:

– Плотничает, ага. Коровник счас рубют. Ничо, хорошо получают. Этта девяносто рублишек принес. Куда с добром!

– Не закладывает?

– Бывает маленько… Так ведь оно что – дело холостое. Соберутся с ребятами, заложут.

– Жениться-то собирается?

– А мы знаем? Помалкивает. Да женится… куда деваетнся… Садись, пока суд да дело – пропустим маленько.

– Подождали бы Степку-то.

– Мы по маленькой… Садись.