Варвары ледяной планеты

Весь день мы то бежим, то взбираемся на гору, и даже легкая как пушинка Джорджи со временем становится все тяжелее для меня, однако я ее не отпускаю. У меня гораздо больше сил для путешествия, чем у нее. Она тоже очень устала. С каждым часом ее хватка за мою одежду ослабевает. Уже начинаю беспокоиться, что мы не успеем вовремя, как вдруг вдалеке появляется знакомый заснеженный холм прямоугольной формы. Вздыхаю с облегчением и показываю его Джорджи.

– Вглдит стрнно, – произносит она, зевая. – Мы идм туд?

– Это наш единственный привал сегодня, – говорю я ей. – Мы отдохнем и выспимся, а завтра отправимся к моему народу.

Перебираю в голове охотников, которые могут помочь мне привести больных людей. Майлак захочет пойти, она ведь племенная целительница, но у нее маленький ребенок. Значит, ее партнер Кашрем, Раахош, если он вернулся со своей охоты, Рокан, Салух, Зеннек, Хэден, Дагеш.

Все они охотники без пары, за исключением Кашрема. Возможно, разумнее взять только спаренных, чтобы не возникло драки из-за маленьких самок, я не хочу провоцировать недовольство в своем племени. Я знаю, мужчинам обязательно захочется увидеть женщин-людей, особенно после того, как я вернусь с моей прекрасной Джорджи.

Задумчиво потираю ее руку. Наверное, не стоит отказывать моим людям в возможности увидеть, резонируют ли их кхуйи с людьми. Не тогда, когда я сам испытал удовольствие от пробуждения к жизни.

Мы входим в пещеру, и Джорджи что-то удивленно восклицает. Я не виню ее, стены здесь странные – они покрыты тонким слоем льда, и в них есть какая-то однородность, которая беспокоит. Кажется, будто гигантская рука зачерпнула склон холма и пригладила его. Но в пещере есть меха, дрова и заслонка из шкуры, чтобы ветер не проникал в наше укрытие. Джорджи слезает с моей спины и, к моему удивлению, сразу же начинает строить пирамиду из дров, пока я вешаю дверной заслон. Она одаривает меня застенчивой улыбкой.

– Хчу научтся.

Мое сердце переполняется гордостью. Я подхожу к ней и, забыв про огонь, обхватываю ладонями ее маленькое личико. Она прелестна, с ее плоским носом и всем прочим, и я одержим желанием прикасаться к ней.

Она улыбается мне, и мое кхуйи начинает размеренно вибрировать в груди. Огонь может подождать. И мое кхуйи, и тело с самого утра изнывают от потребности в Джорджи. Еще немного, и я начну испытывать физическую боль. Я притягиваю ее за воротник комбинезона.

Джорджи мило хихикает. Она прижимает маленькую холодную руку к моей груди, как раз там, где под кожей вибрирует кхуйи.

– Любл, когд ты мурчшь, – тихо говорит она. Затем смотрит своими странными белыми глазами и запрокидывает голову, позволяя ее поцеловать.

Хватаю ее и притягиваю к себе, не забывая о раненом запястье. Я хочу касаться ее везде, пробовать ее на вкус. Кхуйи внутри меня требует спаривания, и это зов, на который я собираюсь ответить. Целую ее так, как ей нравится, мои губы скользят по ее губам, прежде чем я проникаю языком в ее рот. Эти поцелуи с Джорджи несравнимы ни с чем из того, что я испытывал раньше, и я хочу, чтобы они продолжались снова и снова. Мне нравится, как ее гладкий язык касается моего.

Она жаждет моих прикосновений. Ее пальцы срывают одежду, обнажая грудь. Я стону при виде нее и опускаюсь на колени, чтобы взять в рот мягкий сосок. Мне нравится ее грудь, она похожа и в то же время отличается от грудей женщин моего народа. Розовый сосок чуть твердеет, когда я прикасаюсь к нему, но все равно остается мягким по сравнению с каменными сосками наших женщин. Интересно, как выглядят человеческие дети, если у их матерей такие мягкие, нежные соски. Я представляю там, внутри ее тела, своего ребенка и прижимаю его к себе.

Наш ребенок. Наполовину са-кхуйи, наполовину человек.

– М-м, – тихо говорит Джорджи, и я не знаю, напевает ли она или произносит еще одно из своих странных человеческих слов. Она стонет, когда я ласкаю ее грудь. Затем протягивает руку, сжимает и гладит мой член через одежду.

Я едва не кончаю от этого прикосновения. Быстро развязываю узлы, удерживающие мою одежду, и освобождаю свой член. Это спаривание будет быстрым и грубым, но мне все равно. Судя по звукам, которые издает Джорджи, и по тому, как она сжимает мой член, я сомневаюсь, что ей тоже есть до этого дело.

– Ты – мое сердце, – говорю я, лаская ее груди. Дразню одну, потом вторую, наслаждаясь тихими звуками, которые издает Джорджи. Соски грубеют от моих прикосновений, воздух наполняется ароматом ее возбуждения. У меня слюнки текут при мысли о том, чтобы попробовать мою подругу на вкус, и я целую плоский живот, который скоро станет большим и округлым.

Но дети появятся позже, а сейчас мне нужна Джорджи. Я спускаю ее кожаные штаны до темного пучка волос между ног. Она стягивает их до конца и отбрасывает в сторону, а затем раздевает меня, и мы оба остаемся обнаженными.