Варвар, который ошибался

Как только я покину город, Имоен развяжет Монго глаза, и спустя некоторое время маги поймут, что я еду в Талестру через Одирум. Но куда я направляюсь в точности — этого они проведать не смогут. Буду действовать нагло. Наглость — второе счастье. А кому-то — и первое.

Вчера я снова повторил байку о том, что срочно отправляюсь в Витриум, и чихать мне на все невзгоды и обязанности. Контракт исполнен. Баста.

— Хороший у вас план, Фатик, — услышал в ответ от Скареди. Имоен промолчала. Монго, которого я по-прежнему держал с завязанными глазами, тоже ничего не сказал. Его била трясучка — изможденный болезнями и переломами организм сдавал. Но Монго выживет, я знал это.

Крессинда фыркала и смотрела исподлобья, но я, приложив немало усилий (она стала называть меня на «ты», всякий страх потеряла!), все же убедил ее остаться. Единственная, у кого нет тяжелых ран, она станет курицей-наседкой. Надеюсь, цыплятки с поломанными лапками будут слушать мамочку.

— Вот-вот, помогать, смотреть, оберегать, чтобы никто не сбежал! — ввернул Олник из-за моей спины. Он был несказанно счастлив тем, что Крессинда остается.

Засранец.

Самантий взглянул на Крессинду и вздохнул тяжко и безысходно, мясистые ноздри раздулись, щеки оплыли. Гномша запала в душу трактирщику — ох, запала. Но желание отомстить магам Талестры, по чьей вине сгорел постоялый двор, гнало его вперед — с одышкой, ахами, охами, но — вперед. Враги спалили его райскую обитель, где он играл в бога и имел (в буквальном смысле) массу любовниц, и вот этого Самантий им простить не мог.

— Я еще вернусь, — проронил он, глядя на гномшу масляными глазками. — Вернусь в Ирнез, не пройдет и месяца. Куплю здесь трактир, начну квасить капустку… Я бы хотел уточнить — едят ли гномы квашеную капустку, и если нет — то почему?

Ответные слова Крессинды я не стану воспроизводить — они были полны инвектив. В сторону — вы не поверите! — Олника.

Мы ушли. Самантий отстал на середине пути, затерялся на улицах — я был уверен, хочет прикупить для Крессинды прощальный подарок.

* * *

Покидая Ирнез, я совершенно отчетливо сообразил, что за мною следят. Слежка — неявная — началась от гостиницы, где остались мои праведники, продолжилась по улицам города и закончилась за воротами. Сначала я не уразумел, что это слежка — слишком много глаз принимали в ней участие, и мои инстинкты не подняли тревогу. Меня вели, передавая от человека к человеку — или от нелюдя к нелюдю? — мягко и осторожно до самых ворот. Но затем, когда несколько взглядов совершенно явно уперлись мне в спину, я осознал неладное. Осторожно оглянулся, бросив на городскую стену взгляд из-под шляпы. Стены Ирнеза состояли в основном из беленых фасадов домов, тесно примыкавших друг к другу. Десятки распахнутых окон равнодушно уставились на старину Фатика.

Но не все окна смотрели равнодушно.

Некоторые — я насчитал как минимум три в разных домах — смотрели на меня со значением.

Я не мог прочитать эти взгляды — в них не было ненависти или злобы, скорее — спокойная и деловитая заинтересованность в моей особе.

Нет, это явно не кверлинги и не маги, и не смертоносцы.

Значит, призраки прошлого? Интересно, кому я насолил?

Странно, что они не попытались разобраться со мною на улицах или хотя бы поговорить.

Я отправился на ферму, испытывая как минимум недоумение. Соглядатаи за мной не последовали.

* * *

Мы благополучно пережили утреннюю дойку. Олник, напялив на обгоревшую голову брыль, подоил Мальчика, после чего выплеснул молоко (его было совсем немного) на землю, взял батожок и от души огрел козла по крупу.

— Один реал, Фатик!

— Да. И не бей козла, иначе он обидится и раздумает доиться.

— Фу ты, ну ты, обидчивая цаца… Вымя отрастил, теперь носись с ним… Гляди, Фатик, у меня черный пояс! Шокерная штучка! — Он радовался обновкам, которые мы купили вчера, и чувствовал очевидное облегчение от того, что Крессинды не будет рядом.

Я стоял, обняв Виджи за плечи, и ощущал ее дрожь. Предстоящее путешествие, очевидно, ее пугало. Она снова увидела что-то в будущем, но не сказала мне — что. А я, наученный характером эльфийки, не спрашивал. Скажет сама — если посчитает, что мне нужно это знать.

Из Ирнеза вернулся Самантий — щеки раскраснелись, поспешал по жаре вприпрыжку. Кажется, весьма взволнован. Хм-м, неужели свидание с гномшей прошло… скажем так, в мирном русле? Зыркнул на меня, пробормотал под нос что-то о «справедливости», о которой так много толковал в недрах Горы Оракула. Взволнован он был чрезмерно. Я хотел спросить, не увидел ли он по дороге чего-то подозрительного, но не стал озвучивать свою паранойю. Никто на меня не напал — уже хорошо. Даже — замечательно.

Мы ждали, пока бухгалтер со странным именем Карл разберется с владельцем фермы. Из приземистого домика раздавалось скуление хозяина:

— Ты понимаешь, Карл? Я живу на этом месте уже сорок лет, Карл, и последние три года я работаю на эту ведьму! Мне плохо, Карл. Я хочу вернуть долговую расписку Вирне…