Варвар

– Совсем плох стал наш жрец. Волхвует плохо, гадает – хуже некуда. Люди говорят – ушла от него колдовская сила. Так бывает, да – на все ведь воля богов.

Вот это да! Молодой человек чуть не поперхнулся бражкой. Вот этого он не ожидал, вот уж новость, так новость, не хуже той, что про Берию. Влекумера – слили! Ну, надо же… Молодец, Хотобуд – умен, ничего не скажешь. Жреца обыграть – для этого одной хитрости мало. Всех старейшин нужно было подговорить, перетянуть на свою сторону, да и воинов… как же он управился-то за полтора месяца? С другой стороны, и навий вел себя со старейшинами, мягко говоря, не корректно – слишком уж властолюбив был, да и влияние свое слишком явно показывал. А люди этого не любят, тем более – старейшины. Что же они, Влекумера совсем, что ли, – того? Родион даже испугался – кто ж их с Хильдой теперь отсюда отправит-то?

– И что навий?

– Новый у нас теперь навий, Радомире, – усмехнулся в усы Сдислав. – Посейчас в кущах, волхвует. К празднику, к свадьбам – придет.

– И кто же он?

– Из наших, рода доброго.

Судя по тому, как улыбнулся старейшина, Рад догадался – из чьего именно рода был новый жрец. Понятно все – слишком влиятельный волхв – кому нужен? Эх, Влекумер, Влекумер – за что боролся, на то и напоролся. Властушки захотел? Получи, фашист, гранату! А Хотобуд-то, Хотобуд – умен, хитер, сообразил – не всю власть под себя подгребать надо, со старейшинами поделиться – обязательно. Он – их поддерживает, они – его. Новый жрец – человек Сдислава. Рука руку моет, и Доброгаст, видать, в этом комплоте был лишним. Таким же, как вот сейчас – Радомир, своим появлением испортивший всю малину.

– Так что, старый-то жрец? Тоже помер, что ли? Не удивлюсь.

– Да нет, не помер. Уйде.

– И куда же это он уйде? – молодой человек язвительно оглядел собравшихся. – Только не говорите, что в кущи! Мне б его найти… морду набить – давно кулаки чешутся! Это ведь он нас с Хильдой заплутал…

Старейшины переглянулись, вроде бы как обрадованно, но…

– Нет, – качнул окладистой бородою Витенег. – Не знаем мы, где его кущи. Странствует.

Нижняя губа Хотобуда зло дернулась, что вовсе не укрылось от внимательного взгляда Радомира. Ага, ясненько. Жив, жив Влекумер – старейшины его специально придерживают, чтоб мало ли что… Те еще хитрованы, особенно – Сдислав с Витенегом. Вроде бы и вместе, но каждый – сам за себя. Ревнивцы – никто силой и властью выделяться не должен… Доброгаст вот попытался – умер. И вряд ли – сам.

– Ты-то вот что нам скажешь, Радомир, Доброгастов сын? – осторожно поинтересовался Сдислав. – Аттила-рэкс, тебя пославший… ждет?

– Ждет, – не стал скрывать Рад. – Не меня – воинов.

Старейшины покивали:

– Ну да, ну да. И где ты их наберешь? Лучше всего – у готов. У них молодежи много. Да ведь и стоит ли набирать? Аттилу-рэкса, говорят, разбили ромеи?

– Разбили, да, – молодой человек согласно махнул рукою. – Но – не до конца. Аттила еще себя покажет! И те, кто его хоть в чем-то ослушаются, долго не проживут!

– Ага…

Старейшины надолго задумались. С одной стороны, им, конечно, хотелось выпроводить опасного конкурента, тем более – такой удобный случай – однако, с другой – давать ему воинов тоже не очень-то выгодно. А кто здесь останется? С кем, ежели что, за власть-то биться?

– Ин ладноть, – Сдислав пристукнул ладонью по столу. – О воинах, о дани гуннской потом поговорим, будет еще время.

По всему длинному дому неслышно сновали слуги; Хотобуд иногда подзывал кого-то, что-то шептал, приказывал, искоса поглядывая на гостей. Ладно, старейшины, но вот ему, Хотобуду, Радомир – уж точно, как кость в горле. В любом случае! Уйдет к гуннам – заберет полдружины, останется – первый конкурент. Однако эту старую сволочь – жреца – надо найти, и как можно скорее. А заодно – отыскать истинных убийц Доброгаста и Тужира. И тех, кто оклеветал Истра. Найти и отомстить, как того требовал голос крови.

Ладно… молодой человек улыбнулся – все ж таки, не зря он сюда явился: теперь старейшины точно знают, чего ожидать. Вернее, им кажется, что знают… пусть.

Вечеринка затянулась надолго, пировали всю ночь, и когда Радомир вышел наконец из длинного дома, на улице уже вовсю занимался рассвет. Рядом с домом лениво догорал костер, мерцая кроваво-красным светом, и порывы ветра разносили по всему двору пепел, серый и теплый, чем-то похожий на кошачью шерсть.

Воины Хотобуда кемарили кто где, точно так же, как и «отделение» Рада: узкоглазый Иксай прикорнул прямо тут же, у костерка, чуть в стороне, в травище, посапывали близнецы, а в кустах жимолости, бросив свою оглоблю, паровозом храпел дурачинушка Муму.

– Идем домой, господине? – ведя под уздцы коня, выскочил неизвестно откуда Ирман.

– Идем, – Радомир улыбнулся. – Давай, буди всех. То же еще – воины. Придется уж вами заняться как следует… если время будет.

На башенке, над воротами, маячил темный силуэт часового в плаще и шлеме, где-то уже вовсю гоготали гуси да вскинулся, залаял, пес.

Доброгастовой – ныне Радомировой – усадьбе все уже проснулись, старик Творимир шлялся по двору, распоряжался: