Варвар

Хаджиев вёл машину уверенно, даже немного агрессивно. Казалось, машины впереди специально разъезжаются в стороны, чтобы дать дорогу его мощному зверю. Поглядывая на него исподтишка, невольно залюбовалась сильными руками, переплетенными жгутами толстых вен и жил, красивым профилем, мощной шеей и плечами, обтянутыми чёрной футболкой с коротким рукавом. Мышцы перекатываются, играют под чистой, смуглой кожей, такой бархатной и упругой. Словно фантом настигло воспоминание о касаниях его рук. Они чуть шероховатые, грубые, но их прикосновения отключают разум, заставляют хотеть большего, желать этого сумасшедшего Варвара.

— Я тебе нравлюсь? — он улыбнулся, видимо, заметив моё внимание.

Прикусив нижнюю губу до боли, отвела взгляд.

— Отвечай мне.

Вздохнула.

— Я просто посмотрела… Что в этом такого?

Хаджиев сверкнул белыми зубами, повернулся ко мне, отвлекаясь от дороги.

— Ты часто меня разглядываешь. Вот я и интересуюсь, нравится ли тебе то, что ты видишь.

— А может, я просто изучаю тебя?

— Да? Хм… — задумался на мгновение, снова обращая внимание на быстро бегущий под колеса внедорожника асфальт. — А что именно тебя интересует?

— Я в общем…

— Ну, к примеру? Вот мне интересно, где заканчивается в тебе училка и начинается непослушная, сексуальная девочка, — от этих слов закружилась голова, как от бокала крепкого вина, бросило в жар.

— К примеру, я хочу узнать, где в тебе заканчивается Марат и начинается Варвар… — даже сама своей смелости испугалась.

Хаджиев как-то неопределённо хмыкнул, водрузил мне на ногу свою огромную ладонь.

— Сегодня сама увидишь, — погладил ткань джинсов, чуть стиснул колено. — У нас есть полчаса. Ты хотела о чём-то поговорить со мной?

— Да. Мой сын…

— Разве нянька тебе не сказала?

— Сказала. Но он начинает отдаляться от меня… В этом возрасте детям очень важны родители. Хотя бы кто-то один. Я хочу спросить, как долго мне нужно жить в твоём доме?

Откинувшись на подголовник, Марат держал руль одной рукой и, кажется, внимательно меня слушал.

— Если бы ты обозначил срок, нам обоим было бы проще. А так… Я с каждым днём задумываюсь о своей жизни и понимаю, что всё не так, как должно быть. Я осознаю, что должна тебе за сына, ведь его лечение стоит немалых денег, и очень благодарна, правда. Эльвира сказала, что ты даже о его питании беспокоишься… Спасибо. Но всё же…

— Но всё же ты хочешь знать точную дату, когда я тебя отпущу, да? — заиграл желваками.

— Да.

— Я пока не решил. Когда пойму, что ты мне надоела, скажу. Приехали.

ГЛАВА 32

— Привет, — Али вынырнул из-за букета тёмно-бордовых роз, протянул их девушке.

— Привет, — буркнула недовольно, скрестила руки на груди, игнорируя подношение. Женщины. Он знает о них ничтожно мало, что не касается интима. А Тая и вовсе загадка. Кто знает, может она не цветы хотела, а пирог? — Чего пришёл?

— Увидеть хотел.

— Увидел? Всего доброго.

Мужчина вздохнул и, впихнув в её руки букет, оттеснил девушку от двери.

— Ты куда? Эй! Стой! — бросилась за ним, явно не настроенная на спокойный разговор.

Окинул брезгливым взглядом номер. Дешёвый отель, конечно, не хоромы Хаджиева. Здесь всегда аккуратная, красивая Тая смотрелась, как инородное тело, и это раздражало.

— По-твоему, этот сарай лучше моей квартиры? Твоя гордыня оказывает тебе плохую услугу.

— Да. Лучше. В этом сарае нет тебя, — ответила дерзко, с вызовом. Так, что Али захотелось вытащить из брюк ремень и проучить глупую девчонку, как следует.

— Я настолько тебе противен?

Тая вскинула на него злой взгляд, холодно усмехнулась.

— А ты как думаешь? Я не пойду к тебе, Али. О чём бы вы с Маратом Саидовичем ни договорились…

— Ты поступаешь неразумно. Скоро у тебя закончатся деньги, что будешь делать тогда? Ты до сих пор учишься. Раньше твою учёбу оплачивал Марат, а теперь? Ты останешься на улице, без работы и средств к существования. Кто возьмёт на работу девятнадцатилетнюю девчонку без образования?

В глазах Таи проскользнул испуг, но лишь на мгновение. В следующую секунду она собралась, приняла невозмутимый вид.

— Живут же как-то люди. Вот и я проживу. Двадцать первый век на дворе.

Али задумчиво кивнул.

— А может, вернёшься к прежнему образу жизни? Как тогда, на рынке. Помнишь? Мы с Маратом Саидовичем нашли тебя всю в крови, лежащую на асфальте. Чуть не переехали тебя машиной. Я тебя на руки поднял, а ты обблевалась собственной кровью.

Губы девушки задрожали, а на ресницах заблестели слёзы. Зацепил за живое.

— Не смей.

— Что не сметь? — подошёл к ней ближе. — Напоминать о том, как тебя голую, избитую выкинули на дорогу? Как ты умирала от голода в двадцать первом веке? Как воровала, рискуя собственной жизнью?

Её затрясло мелкой дрожью, и Али понял, что попал прямо в цель. Именно туда, куда и метил… Только удовлетворения от этого не почувствовал. Он ощущал её боль втройне. Словно адскими жерновами размолотило остатки терпения, и Али схватил девушку за плечи.

— Не смей… Не смей говорить об этом… Ты не смеешь, — шептала, сопротивляясь, пытаясь его оттолкнуть.