Варвар

Лицо Марата преображается в тот же миг, и я начинаю жалеть о сказанном.

Сталкивает меня с себя и наваливается сверху, с силой раздвинув мои ноги. Вторгается, сжав моё горло сильными пальцами и, не прерывая зрительного контакта, начинает озверело вколачиваться.

— Больше никто к тебе не прикоснётся. Только я. Только мне принадлежишь, — я забываю о наслаждении и о том, как хорошо с ним. Место занимает страх, дикий, жуткий, как сам Варвар. — Если посмотришь на кого-то другого, я скормлю тебя собакам, — говорит это с сумасшедшей, жуткой ухмылкой.

И я верю его словам. Чувствую, что не врёт и не запугивает. Это обещание. И он его сдержит. Он всегда сдерживает обещания. Но это ведь не навсегда? Правда же? Он просто не хочет, чтобы у меня кто-то был, пока я с ним. А что? Это же нормально… А потом пройдёт время, и он оставит меня в покое.

— Пожалуйста… Не надо, — в глазах темнеет от удушья, и его рука, наконец, исчезает.

ГЛАВА 25

Виталика привезли ближе к обеду, и Али, которому сын почему-то безоговорочно доверял и даже давал ему свою ручку, проводил нас в сад, где уже вовсю работали официантки, сервируя столы и расставляя стулья под большим навесом. На них покрикивал какой-то мужичок в белой униформе, судя по всему, повар. На нас тут же воззрились все присутствующие, и я поспешила уйти в дальнюю беседку.

— А где няня? — поинтересовалась у Али, который не спеша шагал за нами.

— Эльвира приедет чуть позже. Марат Саидович хочет, чтобы вы побыли с сыном подольше. До банкета, разумеется. Потом няня заберёт мальчика.

Да уж. Разумеется. Марату Саидовичу мой сын как бельмо в глазу.

Правда, озвучивать это не имело смысла. Донесут, и барин рассвирепеет, а у меня и так всё тело до сих пор дрожало.

— Тогда оставьте нас. Я хочу побыть с сыном.

— Хорошо, — он развернулся, чтобы уйти, а я взяла малыша на руки.

— Али, подождите!

— Да? — мужчина повернулся.

— А мой муж… Он… Чем он занимается сейчас?

Али нахмурился.

— Я бы не советовал вам спрашивать о нём. Марату Саидовичу это не понравится.

— Нет, вы меня не поняли. Я просто хочу знать… Кхм… Какова его реакция на то, что вы каждый день забираете Виталика? Он обо мне не спрашивал? — я не скучала по мужу, нет. Более того, я ненавидела этого мерзавца. И вряд ли когда-нибудь смогу простить даже ради сына.

Мне хотелось знать, что этому подонку так же плохо, как и мне. А то и хуже. Хотелось услышать, что он мучается и страдает. Что осознаёт свои ошибки и сожалеет о поступках.

— Вашему мужу наплевать на вас. Сегодня утром мне открыла дверь ваша бывшая подруга. А он спал пьяный на диване. Они развлекаются на те деньги, что получили от Марата Саидовича за вас с мальчиком. Ваш муж не мужчина. Он слабак. Смиритесь с этим и перестаньте унижать себя мыслями о нём, — словно по лицу ударил своими словами и ушёл, оставляя нас с Виталиком наедине.

Жестоко. И очень больно. Потому что я не заслужила такого. Не заслужила. По щекам покатились слёзы, но я упорно стирала их с лица, изо всех сил улыбаясь малышу, который усердно выводил карандашом в разноцветном альбоме какие-то замысловатые фигурки. Принадлежности для рисования, кстати говоря, у него были другие. Как и кроссовки со свитерком. Ну хоть на что-то раскошелился папашка. Вернул сыну процент…

Сволочь! Какая же мразь! Как мог он так поступить с нами?! Ради чего или кого? Ради Аньки? Серьёзно?

Чувствуя, что вот-вот взорвусь, закрыла глаза, медленно выдохнула. Да я хоть в задницу Хаджиева целовать буду, лишь бы достичь своей цели! Я заберу своего сына, чего бы мне это ни стоило.

* * *

Спустя несколько часов, когда няня забрала Виталика, и я осталась одна, начали прибывать гости. Как на подбор чёрные глянцевые иномарки заезжали во двор, и за каждым новоприбывшим появлялись ещё одна-две машины с охраной. Все эти люди не простые… Все бандиты. По лицам их, словно из камня высеченным, видно. Да и какие друзья могут быть у Марата Хаджиева?

Почти все мужчины приехали с девушками, и мне стало не по себе от мысли, что все эти молодые, даже юные красотки — проститутки. Нет, я не осуждала. Достаточно вспомнить свою роль в этом доме… Но мне было их жаль. Почему-то вспоминала наше знакомство с Маратом, и, казалось, что эти девочки тоже через подобное прошли. Как узнаю чуть позже, они не были шлюхами, и мало кто из них продавался, как продавалась я. Но у каждой история любви начиналась вовсе не с романтических свиданий и лепестков роз на постели.

Искренне надеясь, что обо мне забудут, сбежала в свою комнату. Мне нужно было обдумать, как забрать из того ада сына. Знала по собственному опыту, каково это, жить с пьющими родителями. Я хотя бы здоровая была и уже с шести лет помогала старенькой соседке мыть подъезды, за что она меня кормила и даже иногда одевала. А Виталик… Он же беззащитный! Он не сможет даже дотянуться до ручки двери, случись что. Медленно, но верно закипала, начиная презирать не только мужа, но и себя. За то, что столько лет жила в долбанных розовых очках, за то, что не подумала о подобном развитии наших судеб, когда могла что-то предпринять… Какая же я дура!