Варшавка

Противник же в эти дни будто осатанел. Как в начале войны, он обстреливал каждую подводу, каждого бойца; его огневые точки — ручные и станковые пулеметы — патронов не жалели. В иное время такая резко возросшая боевая активность врага наверняка вызвала бы тревогу, ожидание наступления или еще какой-нибудь вражеской каверзы. Но в эти дни все озарялось Сталинградом, все понимали, что если там в окружении сидят сотни тысяч фрицев, здесь он не пойдет. И никто не знал, что как раз в эти дни ударная танковая группа фельдмаршала Манштейна упрямо пробивалась к окруженным, и сидевшие здесь немцы получили приказ усилить нажим.

На всей передовой вдоль Варшавского шоссе, а может, и дальше, вспыхивали беспрерывные перестрелки, артиллерийские дуэли, налеты, поиски разведчиков и короткие, стремительные бои за какой-нибудь сожженный. оставшийся только на карте населенный пункт или безымянную высоту.

Костя Жилин почувствовал слом привычного настроения очень быстро: не он, а его стали упрекать медлительности, он оказался виновным в том, что взаимодействие с пулеметчиками налаживалось туго. И он рассердился. А тут, как это обычно бывает в жизни, навалились непредвиденные дела. Вдруг пришло две новых снайперки, и Малков, как всегда независимо, с долей мнимой обиды на кого-то близкого, но им не указанного. и в то же время с легкой полуулыбкой, почти гримаской собственного, до поры затаенного превосходства, вечером спросил:

— Слышь, сержант. Ты приказ комбата будешь выполнять?

— Какой там еще приказ?

— Насчет новых людей…

— А ты что? Подобрал?

— Так просятся… А ты молчишь… Ну а теперь и винтовки есть…

Замотанный беготней и той организаторской неблагодарной деятельностью, которая отнимает массу времени у любого командира — незаметная, с нервотрепками и далеко не всегда удачная, словом, такая, что подчиненные уверены: их командир и не делает ничего путного, а так только… коловращается, — обиженный чужими упреками, Костя действительно начисто забыл об этом указании Басина. И сразу простил Малкову его тон.

— И как ребята?

— Ничего… Всякие…

— Ты конкретно.

Малков по обыкновению примолк и, выждав, когда ребята прикурили, стал свертывать цигарку.

— Ну, во-первых, Кислов… Тот самый, которого в плен… не дотащили.

Костя сразу вспомнил того бедолагу, которого он спас от плена, его синюшное лицо, его строгую непримиримость o и подумал: этот подойдет.

— Во-вторых, с девятой роты пацаны. Чудинов тоже предлагает… Так что люди есть.

Все эти дни Жилин жил стремительно и потому решил тоже быстро:

— Одну винтовку оставить для Колпакова, пока она будет у Засядько. Вторую — Малкову.

Значит, подбирать нужно двоих.

— Колпаков не вернется, — сказал Джунус.

— Это ж почему? — удивился Костя. — Он же вроде выздоравливает.

— Письмо прислал, — застеснялся Засядько. — Пишет, что его забрали в учебную — на сержанта учиться.

Малков и Костя переглянулись. Засядько решил, что этот перегляд неодобрителен, и сейчас же оправдался:

— Да он к нам просился… А его не вернули. И не его одного… — Ребята молчали, и Засядько подумал, что они не одобряют его за то, что Колпаков написал о таком не командиру, а Джунусу, и сейчас же вступился за товарища:

— А письмо только сегодня пришло…

Но Малков и Жилин переглядывались потому, что в этом известии было нечто меняющее их представления.

Дивизия давно стояла в обороте, потери были небольшие, и в случае выбытия кого-либо из сержантов всегда находился такой же сержант, который мог заменить выбывшего. В обороне награждали редко, а вот присвоить звание отличившемуся бойцу было действительно почетно. А теперь вот что, оказывается, — сержантов будут учить… От этого проклюнувшееся и крепнущее ощущение неминуемой победы над врагом, превосходства над ним тоже окрепло и расширилось.

Жилин лишний раз уважительно подивился молчаливости Джунуса и, с долен ревности подумав: «Не забыл Колпаков своего старшего… Не забыл…» — решил:

— Тогда так; завтра после обеда собери всех, и пока я буду бегать — проверьте, как стреляют и как… мыслят. — Он поймал себя на словечке Кривоножко и чуть смутился. — В нашем деле надо уметь думать. Вот и проверьте. Сейчас — спите, а я на передовую: надо окончательно уточнить цели.

Он быстро оглядел ребят и понял, что они недовольны им. Он словно отдалялся от них этой быстротой решений, вот этой своей исключительностью — пусть все спят, а он будет делать дело — словно красовался перед ними, ставил себя выше. Его смущение усилилось, но показать его он не мог — не тот характер.