Варнак. "Мертвая вода" (СИ)

— Я буду Чук, — послушно согласился пигмей, а потом в несчастных глазах что-то сверкнуло. — Старший? После капитана? Главный?

— Ну да, — пожал я плечами, — будешь командовать матросами.

— Старший… — прошептал он неверяще. — Старший Чук будет командовать…

— Матросов предстоит еще найти, — задумался я. — Может посоветуешь из своих кого пошустрее? Лучников желательно или абордажников, если есть.

— Остальные не пойдут, — объяснил Чук, — только я один. Негодный для походов, несчастный Чуквуемеко… Поплыли, капитан! Злая жена заметила меня!

— Вот оно что, — хмыкнул я, карабкаясь на борт, — развод по-людоедски выглядит так, значит?

Чук оказался на палубе едва я ногу занес. А когда я встал на мостик, то боцман умудрился поднять якорь и застыть, преданно заглядывая в глаза. Новый, хоть и грубо сделанный штурвал крутанулся, и шхуна мягко отошла от берега. Я с восторгом глядел на гавань и вслушивался в мягкий шелест волн. Шхуна пошла легко, скользя узким корпусом по воде, как по маслу, и я с орлиным прищуром смотрел на горизонт, пока шхуна не дернулась и не встала, как вкопанная.

— Не понял… — Я крутил штурвал и вертел головой. — Чук, глянь за борт. Зацепились, что ли?

Новоиспеченный боцман высунулся из-за борта и вглядывался в волны, я тоже, дурак дураком, искал рифы или коварную мель. Искал недолго. Взгляд остановился на канате, которым шхуна была привязана к пальме на берегу.

— Гадство! — выругался я, сгорая от стыда. — Мореплаватели хреновы! Отвязывай, Чук!

Шхуна сбросила пеньковые оковы и взяла разгон. С берега донесся запоздалый вопль рассерженного тираннозавра. Крупная людоедка бежала по песку, проклинала сбежавшего Чука, потрясала кулаками и складками на объемном животе. Глядя на семейную пару, я догадался, почему мелкий людоедина предпочел удрать. Погибнуть раздавленным на супружеском ложе было так себе смертью.

— Рот свой замолчи, женщина! — заорал внезапно Чук на весь океан. — Чуквуемеко теперь боцман! Большой человек! Прощай навсегда, жестокая Нкозазана!

— Витязь в тигровой шкуре просто, — отозвался я от штурвала, поглядывая на удаляющийся берег, — куда там нам, скромным героям. Не боись, Чук, тут полно плавучих городов, найдем тебе новую жену, заодно и кухарку на шхуну.

— Новую?

Чук обернулся и нервно сглотнул.

— Да ты еще выбирать устанешь, — уверил я, — боцман знаменитого пиратского судна… э-э-э… Слышь, как шхуна называется?

Чук пожал плечами.

— «Мертвая вода»! — провозгласил я, после недолгих раздумий. — А ты — боцман этого достойного фрегата. Все бабы в портах твоими будут.

Чук загорелся и выпрямил немного сутулую спину.

— Ты, кстати, местный же. Какие тут есть острова с несметными сокровищами? Или волшебными нимфами? Можно и с нимфоманками, я не против. Но не такими мощными, как твоя жена.

— Я в племени собирал легенды и рисовал карты, — поспешил отрекомендоваться Чук, — я очень полезный.

— Отлично! — Я приободрился. — Еще и навигатором будешь. Или штурманом? Лоцманом? Короче, не суть. Давай, напрягай извилины, куда путь держать!

Чук едва за борт не упал от внезапных перемен в жизни. А когда я сунул ему бутылку рома, у бедолаги почти сердце остановилось. Перед глазами маленького пигмея явно заплясали искусные портовые куртизанки, а то и он вместе с ними, швыряя горстями золото в упругие декольте и прихлебывая черный ром.

Следуя указаниям боцмана, я забрал на запад и свернул ближе к континенту, благо он был рядом. Плавучий город, как объяснил Чук, болтался относительно недалеко от материка и был первой точкой в торговом пути куда-то на юга. Пару раз в неделю людоеды мотались к нему менять самогон на бусы и металлическое оружие, так что курс было решено взять на город, двигаясь по длинной дуге вдоль береговой линии. Рисковать только что купленной шхуной в глубоких водах, без команды, без магических глубинных бомб или что тут есть, не хотелось. Так что я взял к материку и скоро берег был рядышком, щерясь в неровной улыбке выступающих рифов. Впечатление от регаты не портили даже проклятые осьминоги на парусе. Оказалось, что рисунок имеет интересную особенность — лишь только парус надувало ветром, как осьминоги создавали иллюзию шевеления, отчего их совокупления как бы обретали жизнь. Стремный эффект, конечно, но интересный в плане визуала.

— Слушай, Чук, а ты боец нормальный? — поинтересовался я. — Тебя из-за борта не слишком и видно. Может тебе острог прикупить или лук со стрелами?

— Не умею, капитан, — людоед развел руками, — дубинкой могу, а стрелять…

Я все же велел ему метнуться на камбуз и вооружиться. Теперь к дубинке и копью присоединился ржавый палаш. Оставалось проверить навыки гарпунщика, как-никак морской кочевник и охотник.

— А ну, жахни из аркбалисты, — скомандовал я, кивнув на нос шхуны. — Видишь, ворот?

Чук неуверенно приблизился к древнему механизму и опасливо пощупал луки. Ворот с душераздирающим скрипом крутанулся, а Чук налег изо всех сил, которых оказалось достаточно лишь на то, чтобы тетива с черепашьей скоростью поползла к боевому положению.