Варнак. "Мертвая вода" (СИ)

— Можно подумать, он раньше вас баловал, — хмыкнул я, вспомнив рассказы Айне, — дриад любит, это да. А вы так, побоку.

— Дриады, — фея неожиданно свирепо скрежетнула мелкими зубками, — его прямые создания. С-су… Кхм… Старшие дочери и больше им любимые. Особенно с недавних пор.

— Так, ладно, мы отвлеклись, — остановил я фею, которая малость озверела при упоминании соперниц. — Что там с Ферраном? Где он сейчас? В Дубравах? Воюет с кем?

— Не скажу, — насупилась фея, неожиданно перестав «вы»-кать. — Я тебе не доверяю. Почему ты спросил про мясо? И о Ферране говоришь плохо. Ты кто вообще?

Фея отлетела подальше, подхватив горшочек.

— До нас дошли кое-какие слухи, — пропищала она с середины лужка. — Не ты ли таскался с проклятой Айне, злой человек с лицом-черепом? Пригрел мерзавку и предательницу, а теперь меня с пути сбиваешь? Против Феррана речи ведешь?

Она задохнулась на середине возмущенной речи и взмыла еще выше.

— Я поняла! Ей нужны крылья, да? Я свои не отдам! И никто не отдаст! Пусть ползает в пыли, так и передай!

— Сдалась ты мне, — отмахнулся я, — со своими крыльями.

Но фея не слушала. Обхватив горшочек ручонками, она загудела, как рассерженный шмель, и помчалась к ближайшей роще.

— Вот и поговорили, — хмыкнул я, проводив ее взглядом. — Теперь меня и феи за утырка считают? Заодно с эльфами?

Хмурясь и ворча, я вернулся к Алиске и вскарабкался на загривок.

— Все! Архипелаг Краба ждет краба. Такой вот каламбур. — выдохнул я, устроившись между шипами гребня. — Блин, седло забыл опять…

Виверна тяжело поднялась, укоризненно покосилась на поклажу, мол, убьемся жадный хозяин, но распахнула крылья и стала набирать разгон.

Глава 4

В отличие от берегового Лефана, архипелаг Краба заселили не разномастные зверолюды, а мигрировавшие откуда-то с юга пигмеи-людоеды. Полтора метра роста для них было феноменом. Мои метр восемьдесят — удивительно богатым суповым набором. Людоедство — нормой жизни. Меня не схарчили только благодаря Алиске и собственному полудикарскому виду. Когда мы приземлились, аки посланники подозрительных небесных сил, а мусор, поднятый крыльями, улегся, хижины из тростника казались необитаемыми, а пространство между ними пустынно.

— Доброго времени суток! — громко обратился я к пустой площади. — Кто главный? Есть деловое предложение!

Из богатой хижины, собранной из самого лучшего и толстого тростника, что возвышалась в центре деревни, раздалась приглушенная ругань, затрещины и злобное шипение. Полог распахнулся и из недр хижины вылетел тощий пигмей в набедренной повязке. Рухнув под самый нос обозленной виверне, он закрыл глаза, что-то протараторил перепугано и весьма искусно притворился мертвым, невкусным и ядовитым. Алиска зарычала и толкнула его лапой. Виверне категорически не понравился полет над безбрежным океаном и поэтому она еще не успокоилась, хоть и ощущала твердую землю под лапами. К тому же села она на пределе сил, хрипя и натужно взревывая, что совершенно не прибавило ей хорошего настроения.

— Ты чего, Пятница? — удивился я, глядя на распростертого пигмея. — Никто тебя есть не будет, иди портки вымой.

Алиска зарычала громче и нависла над бедолагой всей массой. Я едва успокоил взбешенную виверну. Она, как оказалось, ненавидит океан всеми фибрами души. Мне приходилось всю дорогу ее уговаривать, шантажировать, увещевать и повышать тон до предела возможного. На остров она села в ужаснейшем расположении духа и чувствовалось, что обратную дорогу ее нервы не выдержат.

— Что нужно, длинноносый?

Я вскинул голову и увидел вождя. Главарь островитян достигал предельных полутора метров и оказался коренастым и мускулистым. Зубы аккуратно заточены напильником, торс густо расписан примитивными татуировками, а в правой руке угрожающе покачивается крепкая дубина с вбитыми в навершие ракушками. Маленькие глазки придирчиво изучали меня и Алиску. Как мне показалось, людоед одобрил внешний вид, потому что приказа вязать и рубить залетное мясо в котел не последовало. Впрочем, свою роль могла сыграть и виверна, раздраженно бившая хвостом по песку.

— Корабль, — ответил я и спустился. — Нужен корабль, вождь.

— Подойди ближе, длинноносый, не люблю кричать.

Пока шел к вождю, скосил глаза. Нос, как нос — ничего особенного. Впрочем, у пигмеев носы напоминали мелкие пуговицы. В соседних хижинах обозначилось шевеление, до ушей донеслось угрожающее бормотание и явственный скрежет металла. Я перехватил меч в левую руку и устроил на плече. Оружейники Лефана какие-либо ножны делать отказались наотрез, ткнув носом в корявые острые зубья, так что приходилось таскать акулий меч постоянно в руках или не героически закинув на плечо.

— Меня Варнаком зовут, — представился я, остановившись в шаге от вождя. — Говорят, что у вас есть корабли на продажу.

— Есть, — важно кивнул вождь, проигнорировав протянутую руку и не подумав представиться, — у меня все есть и даже корабли. А у тебя есть золото?

— Смотря что предложишь. Учти, я несъедобный, а мой кровожадный летающий зверь не любит, когда обижают хозяина.