Их линии не параллельны – в клин.В конце концов останешься одини ищешь их колеблемые свечки,знакомый угол, вид на водосток.Я узнаю, где запад, где восток,по той же неосознанной привычке.Светает рано. Касса заперта.Слова ночные плавают у рта,как бабочки-ночницы возле лампы,возле души. И только гул от дамбыдоносит ветер тёмный до утра.Я путешествую теперь в такой тиши,что остаётся много для души:в жестянке чай и голоса на дисках,где шепчут строки тихое «ищи».Обрывки песни в мире бессловесном.Дожди, туманы, лихорадка, нов долинах светлых – тёмное вино.И сквозняки вдруг обернутся речью,словно слова, что светятся под вечер,которым суждено.
Кирпичная стена
В той кирпичной стене – три окна.За одним выживает женаи в глубинах невидимых прячетмолока убежавшую пену,в двух мазках Млечный Путь обозначив.За другим – чей-то медленный быт.Непрямой и рассеяный светосвещает поверхности жизни:чашку, книгу, и чей-то берет,и какой-то предмет бесполезный.А за третьим окном, там – нет-нети появится лёгкая тень,то бормочет во сне фортепьяно.Всё потом затихает на день.Только ритм незакрытого крана.Но с подушки мне видно однозамурованное окно.Аккуратная старая кладка,лёгкий мох, и в споре со сном,знаю я, что там, за окном,проживает в незримой квартире,исчезая в предутреннем мире,очертанье богини с веслом.
Близнецы
Опять озноб, провал, температура,плывущий остров на границе ночи,когда встаёт родной двойник наутро,пытаясь разглядеть себя воочью.Как близнецы, глядят из жизни друг на друга,(невидимое зеркало природы),подруга выживает жизнь подруги,неся в груди оскомину сквозь годы.Но я тебя пойму, твою утрату,когда мы посидим за крепким кофе.И моего невидимого братазнакомый силуэт, прозрачно-лёгкийс твоей сестрой пройдёт по побережью,как новобрачные, от алтаря до гроба.Как лезвием коснулся ветер свежийгорячей кожи. Я проснулся от озноба.