Варианты Морозова

Не найдя в действительности того, что он желал найти, Аверьянцев был скептиком. Но одежды скептика все же были ему тесны и служили только тогда, когда он общался с начальством. А в шахте он оставался энергичен, оборотист и часто для быстрого внедрения своих рацей платил слесарям в механических мастерских из своего кармана, не тратя времени на принятую процедуру заявок. Веря только в свои силы и не желая вникать в то, что делается там, докуда его силы не доставали, Аверьянцев естественно пришел к такому образу действий, который, как предполагал Морозов, сделал его неуязвимым для разочарований.

… — Вчера последний резец поставил! — продолжал Аверьянцев. — На складе говорят: были, забрал Греков. Зарвался ты, Игорек, вот что я тебе скажу! Вы, Сергей Максимович, хоть и делите нас на любимчиков и козлов отпущения, а все ж знайте — терпение кончится. Пойду в райком партии, пусть они дают мне резцы для комбайна!

Зимин слушал, кивал, поглядывал на Грекова. А тот постепенно накалялся, добродушная улыбочка пропала. «Пусть пооборвут тебе перья, — мелькнуло у Зимина. — Будешь знать свое место!» Он не был так глуп, чтобы сейчас спорить с Аверьянцевым и этим восстанавливать остальных против себя. Нет, пусть Игорек искупается в кипятке правды-матушки, сукин он сын, а не Игорек… Дурно, очень дурно отзывался в тресте Игорь Греков о своем друге Зимине, но нашлись доброхоты и злорадно доложили: мол, знайте и ушами не хлопайте…

— Игорь Антонович, что за отношение к делу? — удивленно спросил Зимин. — Немедленно передайте Аверьянцеву комплект резцов!

— Не понял! — с вызовом ответил Греков. — Как можно дать то, чего нет?

— Ну хорошо, — кивнул Зимин. — На нет и суда нет. — Он снял трубку и попросил телефонистку соединить с грековским участком, и тут Морозов догадался, что начальник шахты сию минуту проверит, сменялись ли вчера на комбайне резцы?

Греков с мрачной сосредоточенностью ждал. Он решил доиграть до конца, но его положение было глупое.

Аверьянцев недоверчиво глядел на Зимина.

И Зимин пожалел своего любимца. Он опустил трубку и сказал:

— В общем, поделись, Игорь Антонович. Пора тебе мудреть.

Греков засмеялся:

— Ну так и быть.

— Слышал? — спросил Зимин Аверьянцева.

— Спасибо, Сергей Максимович, — радостно вымолвил тот.

— Ладно. Ему скажи спасибо, — Зимин поморщился.

Не в его натуре было спускать угрозы, а ведь Аверьянцев грозил пойти в райком.

— Спасибо, Игорь! — сказал Аверьянцев. — Ты настоящий товарищ.

— Вот и хорошо, — кивнул Зимин. — А то уж собрался в глотку вцепиться лучшему другу.

Он шутил, но большой охоты шутить в нем не замечалось. И Морозов подумал, что Зимин не забыл угрозу и ответит на нее позже, не сегодня и, может быть, не завтра; на сегодня нервотрепки было достаточно…

Действительно, планерка продолжалась спокойно.

После совещания Морозов задержался в кабинете. Халдеев подошел к нему и с треском раскрыл рамы.

— Я поехал в трест, — сказал ему Зимин.

Морозов стоял перед столом, но Сергей Максимович его не замечал.

— Дорога предъявляет счет за простой вагонов, — скучно проговорил Халдеев.

— Что тебе? В отпуск? — спросил Зимин Морозова. — Я уезжаю.

— Снова штраф, — продолжал Халдеев.

— Работать надо, вот и не будет штрафов! — бросил Зимин.

— У меня есть предложение, — сказал Морозов.

— Да? — заинтересованно спросил Халдеев. По-видимому, он был бы рад услышать что-нибудь дельное, а бессмысленные зиминские попреки приводили его в безысходность.

— Надо назначить Лебеденко начальником нашего участка, — продолжал Морозов. — Это самая реальная…

— У тебя все? — перебил Зимин. — Господи, занимайся своим делом! Без тебя решим, кого назначить. Или ты умнее всех?

Морозов подождал, когда Зимин выговорит свое возмущение по поводу превышения им, Морозовым, своих служебных полномочий, превышать которые было оскорбительным для начальника.

— А почему Лебеденко? — вымолвил Халдеев. — Интересно узнать ход мысли.

— Да он боится, что любой другой вдруг начнет с ним сводить счеты! — Зимин усмехнулся. — Не бойся, Морозов. Надо быть выше личных счетов.

— Вы дурно думаете обо мне! — возразил Морозов. — Тот, кто дурно думает о людях, первый же страдает от этого. Мое предложение — Лебеденко. Он будет настоящим хозяином. Лучше, чем кто-либо другой.

— Даже лучше тебя? — спросил Зимин с удивлением, как будто сейчас ему пришло в голову, что ведь и Морозова, в конце концов, можно назначить начальником второго участка.

— Если вы иронизируете, то мне трудно отвечать вам тем же, — сказал Морозов. — Двусмысленностей я не говорю. У вас нет других претендентов, кроме нас троих. Даже двоих, — я, как вы понимаете, отпадаю.

— Самоотвод? — Зимин качнул головой в сторону Халдеева. — Загадка природы в лице скромного помначучастка. По-моему, он нам хочет показать свой гордый шахтерский характер… А не будешь жалеть, Константин? — Зимин шагнул к Морозову и хорошо улыбнулся ему.

— О чем жалеть? — спросил Морозов.

— Ну хитрец! — Зимин постучал ладонью по его спине. — Мы еще подумаем над твоим предложением…

— Всегда можно обосновать выдвижение рабочего, — заметил Халдеев. — Был бы смысл.