Вариант «И»

Конечно, это было бы целесообразно – только не с точки зрения моих дальнейших планов на сегодняшний вечер – вернее, уже ночь. Мы с Наташей должны были до утра исчезнуть бесследно.

– Очень благодарен за заботу. Но имею основания отказаться.

Он кивнул:

– Полторы секунды… А как с кучностью?

– Соответствует.

– Ну, что же – вам лучше знать, что вам нужно.

– Мужчины могут смотреть, – донеслось из-за наших спин.

Мы отошли от окна. Наташа экипировалась. Было немного заметно, однако когда наденет плащ – все аномалии укроются. Sehr gemuеtlich.

– Ну что же – до завтра? – сказал я, чтобы откланяться.

– Будем надеяться, – ответил он. – Кстати, насчет завтра: у вас есть… что-нибудь?

Странный вопрос, не так ли? Но совершенно понятный.

– Нет. Не считаю нужным.

– А до завтра достать можете?

Я призадумался, понимая, что без причины Филин не стал бы этим интересоваться.

– Боюсь, что нет.

– Боюсь, что нет… – повторил он. – I’m afraid… Живали в Англии?

– Почему же обязательно, – возразил я. – К нам через литературу пришло столько конструкций.

– Верно. Обождите, соберусь с мыслями. Думается, тут вы дали маху. Чтобы охранять даму, рыцарь должен быть вооружен. Хорошо. Одолжу вам – из своих запасов. Ничего особенного, конечно, девятимиллиметровый браунинг – презент одного ближневосточного коллеги, подружились на совместных учениях.

– Да не надо…

– Вы прогноз погоды слышали?

– На завтра? Нет еще.

– Ожидается резкий, порывистый ветер до шести баллов.

– Вот как, – сказал я. – А осадки?

– Обещают и осадки.

– Тогда давайте, – сказал я.

3

До бывшего жилища Блехина-Хилебина добраться удалось без помех. Внизу, в подъезде, мы немного постояли, прислушиваясь. Было тихо. В этот час люди уже укладываются спать или сидят перед телевизором с приглушенной громкостью; в России акустика порой хромает в концертных залах, в жилых же домах она идеальна. Я спросил:

– Какой этаж?

– Восьмой. Лифты там дальше, налево.

Я покачал головой:

– Не надо. Пойдем пешком.

Наталья, похоже, удивилась, но спорить не стала. Сказала лишь:

– А я даже не знаю, где тут лестница. Не приходилось…

– Ничего. С нашими талантами непременно отыщем.

– А скажи…

Я прервал ее, приложив палец к губам:

– Тсс… Враг подслушивает.

Но в ее жизни эта формула ничего уже не значила. Хорошо быть молодым.

Лестницу мы, конечно, нашли; она шла практически снаружи дома, и с каждой площадки можно было окинуть двор взглядом, чем я и воспользовался. Никакой подозрительной суеты не заметил; за все время, пока мы поднимались, только один человек пересек двор, не совсем уверенно ступая, но и он скрылся совсем в другом подъезде, в противоположном корпусе. Похоже, на хвосте у нас никто не сидел, да и неудивительно: прежде чем отпустить нас на все четыре стороны, генерал Филин принял меры, чтобы сделать наш отход безопасным; люди для этого у него, как оказалось, были. Перед тем как войти с лестничной клетки восьмого этажа, мы снова с полминуты помедлили. Но и тут было тихо. Дверь я распахнул рывком: такие ничьи двери, бывает, скрипят, и чем медленнее отворяешь их, тем скрип этот тянет за нервы дольше и противнее; кроме того, если за дверью кто-то поджидает тебя, выгоднее не дать ему времени на подготовку.

Но нас никто не ждал, и мы с Наташей ничуть не обиделись на отсутствие чьего-то внимания. Нужная дверь была, как я и думал, опечатана. Но самым примитивным образом: при помощи наклеенной бумажной полосы с фиолетовыми печатями и чьей-то загогулистой подписью. Я вытащил из кармана ножик-шпрингер с длинным, узким клинком. Клей, как ему и полагалось, оказался халтурным, и один край полосы – тот, что был на двери, а не на косяке – удалось отделить легко и без потерь.

– Ключей у тебя, конечно, нет.

– До такой степени наши отношения не дошли, – сухо сказала она.

– Не обижайся. Я просто уточняю.

– Мог бы и не в такой форме. Ясно же: будь они у меня, я давно уже сказала бы.

– Приношу извинения за непродуманную форму вопроса. А теперь займемся делом.

– Ты уверен, что нам надо взламывать дверь, врываться в жилье покойного?

– Тебе кажется, что тут, в коридоре, ночевать будет удобнее? А что касается взлома, то его просто не будет. Произойдет лишь негромкий диалог с замком – он хотя и с иностранным паспортом, но, полагаю, откликается на обращение по-русски…

Я уже упоминал, что сумка, без которой я на улицу не выходил, была достаточно тяжелой, хотя наполняли ее вовсе не воспоминания. Я пошарил вслепую и вытащил нужный инструмент: в сумке все лежало не россыпью, как в дамском ридикюле, а располагалось по соответствующим кармашкам, карманам и карманищам.

– Квартира может быть на контроле в милиции, – напомнила Наталья.

– Учтено.

Дискуссия с замком длилась секунд сорок. Потом – слышно было – ригели мягко вылезли из гнезд. Перед тем как войти, я без труда открыл помещавшийся рядом с дверью в коридоре шкафчик со счетчиком и предохранителями, и выключил оба провода, а для страховки и пакетник. Подсвечивая себе фонариком (из той же сумки), отворил дверь, и мы вошли. Я осветил стены в поисках сигнализирующего устройства…