Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль

– Нет. – На лице Покрышева отразилось недоумение. – Что за?..

– Дальние. Для сопровождения и, в нашем случае, разведки. У американцев серийные машины с такой дальностью…

Полковник вдруг осекся, и Покрышев понял, что в его словах кроется что-то большее. Исключительно по закаменевшему лицу моремана. В самой фразе ничего такого уж секретного вроде не было.

Работать они закончили тогда далеко за час ночи.

Список в более или менее определенной форме был создан к двадцать третьему июня. Чтобы сформировать специализированную группу воздушной разведки, пришлось привлечь еще одного подполковника с Северного флота, которого выдернули для награждения «Нахимовым» в Москву. Вручив орден, его под конвоем отвезли в управление и, не вводя в курс дела и ни с кем не знакомя, приказали составить список самых выдающихся морских разведчиков с истребительными навыками по ВВС всех четырех флотов, предупредив, что за каждую фамилию он несет личную ответственность.

Старый полярный летчик, лично знавший еще каждого из первой семерки[16] и не боявшийся ни черта, ни бога, ни начальства, поставил первым в списке одноглазого и однорукого капитана, прорвавшегося когда-то в гавань к «Тирпицу». Покрышев, прочтя это, невесело усмехнулся. Его искалеченные ноги не давали покоя многим тыловым крысам, которые снова и снова заставляли его отстаивать свое право летать, хотя бы и на спецсобранной машине. В сноске было поставлено, что капитан уже полгода как пропал без вести на «спитфайре».

Выходка полярника могла бы насмешить, если бы не была такой грустной. Даже армейские фоторазведчики долго не жили, что уж говорить о морских.

На чисто бумажную работу ушло почти две недели. За это время один из летчиков первого состава пропал без вести, сбитый зениткой над узловой станцией прифронтовой зоны. Выбросился ли он с парашютом, никто не видел. До него вызов дойти не успел. Покрышеву пришлось долго мучиться, решая, включать ли в список Лихолетова и еще пару человек. Очень хотелось иметь рядом кого-то надежного, как болт. Он не сомневался, что асы, которых начали по одному выдергивать «в распоряжение», – отличные ребята и хорошие товарищи, но три года в пекле плечом к плечу он провел все-таки не с ними. Имея своих ребят рядом, за спиной, можно ничего не бояться.

Но что тогда немцы сделают с его полком… Один плотный бой без одного из них в качестве лидера, и все – вырежут, вычистят под ноль и пацанов, и середняков, и даже стариков уже. Просто задавят, не дадут оторваться, выбьют в зоне отсечения выдирающихся из боя…

Он вспомнил висящие в безжалостно синем небе парашюты, тела, вытянувшиеся на стропах, чадящие костры сбитых, и свой дикий крик, и последнего из его эскадрильи, матерящегося в эфир в невероятной круговерти безумного боя – к этому моменту двух против восьми. Вспомнил и вычеркнул своих – и из основного списка, и из запасного.

Кроме них четверых к Яковлеву поехали первые из уже прибывших летчиков, злые после фронта, обветренные, не успевшие сбросить с лиц напряжение и усталость. Яковлев встретил их сердечно, называл Покрышева по имени-отчеству, поспрашивал про его старую машину – «ортопедическую», как тот именовал ее про себя.

На поле стояло штук шесть истребителей, окрашенных в темно-синий цвет. Несмотря на теплую для начала июля погоду, Покрышева мороз продрал по коже от одного их вида. Старый знакомый «як», узнаваемый в любом ракурсе, выглядел стремительным, застывшим на мгновение в напряженной позе зверем. От ранних типов он отличался, как лихой кавалерист от замотанного дорогами пехотинца.

«Як первый» был солдатом неба, вытянувшим на себе, наверное, почти полный год войны. «Седьмой» и «девятый» за ним – простые и надежные, как штык, созданные, чтобы держаться за небо зубами. Но «девятый У»[17], уже прозванный «убивцем», или «убийцей», в зависимости от воздушной армии, и Як-3, еще не заслуживший никакого особого прозвища, были птицами другого полета.

– Вот они, красавцы. – Яковлев с удовольствием обвел рукой свои машины. – Первые из серийных морских. Бригадирская сборка. – Он улыбнулся. – Полтора года работы нашего КБ. Заводам дали малые серии, литерный заказ, скостили им план по серийным машинам как следует.

– А я думал, только тридцатого «девятые» придут… – Федоровский покачал головой. Его огорчило, что он совершил какую-то ошибку при летчиках.

– Нет, тридцатого в Монино перегонят остальные, но несколько мы заказали погонять самим. Стефановский через час вам покажет. – Он посмотрел на часы. – Пока вокруг вот походим.

Они подтянулись к истребителям, и Покрышев первым с удовольствием пощупал обшивку крыла. Приглядевшись, он с удовлетворением отметил, что подгонка капота двигателя, отделка и покраска поверхностей были идеальными – это сразу свидетельствовало о высокой культуре сборки. Не то, что, бывало, приходило во фронтовые части.