Вариант "Ангола"

В качестве культурной программы нас возили по острову: смотреть местные поселения и устроить "загородный пикник". Так как почти все были заняты, поехали только мы с Вершининым, комиссар Смышляков, да инженер Глушко, который все обязанности ловко переложил на своего второго номера, Крылова, и несколько человек с "Л-15", которых я не знал. Честно говоря, кто не поехал — не много потерял. Все довольно уныло на этих островах, домишки стоят заурядные, причем похожи на наши, сибирские. Вершинину же наоборот, похоже, экскурсия сильно понравилась. Он постоянно говорил с Яковом Михайловым, который был у нас за гида. Интересная личность: русский, сын эмигранта, и при этом офицер американского ВМФ. По-русски говорил неплохо, но все равно, чувствовалось по выговору, что он уже американец, а не наш. Иногда слова долго выбирает, иногда произносит их так странно, что просто диву даешься.

С ним еще был связан небольшой конфуз, про который мне Смышляков рассказал. В походе старшим был назначен Гусаров, и Михайлов, который, кроме прочего, был офицером связи US NAVY, собирался выйти из Датч-Харбора на нашей лодке. С большим трудом удалось добиться его перевода на "Л-15", причем тут косвенно помогли мы с Сашкой. Гусаров сказал, что "пассажирские места" у него заняты, а у Комарова — нет.

На последнюю ночь перед выходом я вернулся на лодку. Пора было заново привыкать к тесной каюте, и начать это лучше было, пока лодка стояла в порту, а не штормовала в открытом море.

На следующее утро мы ушли. Это было пятое октября 1942 года.

* * *

На сей раз лодки задержались в гавани, чтобы провести удифферентовку (что бы это ни значило), а через полчаса начался собственно второй этап перехода. Почти сразу мы попали в пролив Акутан, где лодки сильно било волнами, образующимися у берега из-за приливно-отливных течений. Из пролива вышли только через семь часов: острова остались позади и с тех пор вокруг не было ничего, кроме океанских волн. До вечера нас вел за собой американский фрегат, полвосьмого он просемафорил "Желаю счастливого плавания!" и отправился назад, в Датч-Харбор.

Лодки шли одна за другой: наша первой, в километре позади ее "подружка". На корме у каждой развевался советский военно-морской флаг. Видимость была хорошей, несмотря на пасмурную погоду, на море стояла крупная зыбь… Я не переставал удивлялся самому себе, потому что все мои болезни как рукой сняло! Мысленно я несколько раз похвалил себя за то, что в гостях у американцев строго ограничил себя в выпивке. Так, рюмку-другую, за братство по оружию, чисто символически. Зато теперь я мог, наконец, почувствовать себя человеком даже здесь, на этой посудине, которую раскачивала каждая мало-мальская волна.

Это для меня, по сути, и стало настоящим началом путешествия. Теперь я по нескольку раз в день, пользуясь своей командирской привилегией, выползал покурить, благо, что курева было запасено, наверное, на все путешествие. Я стоял на мостике вместе со всеми, обозревая горизонты (так положено — если ты на мостике, работай сигнальщиком, то есть гляди по сторонам во все глаза). Правда, наверху при малейшей волне тоже плескало будь здоров. Как оказалось, один из минусов лодки типа "Ленинец" — слишком низкая рубка.

Но Вершинин бывал наверху все равно чаще меня, хотя курить ему не надо было. Весь просолился, стал настоящим морским волком! Потом он устроил мне настоящую экскурсию, протащив по всем отсекам подлодки, и рассказав, где чем занимаются. Не сказать, чтобы мне это было сильно интересно, но надо же было как-то убивать время!

В самом заднем — вернее в кормовом, как тут говорят — отсеке, располагались здоровенные минные трубы, переделанные в дополнительные топливные цистерны. Внизу стояли молчащие электродвигатели, над ними вентиляторы охлаждения. Следующим был самый шумный и вонючий отсек, потому что там тряслись и ревели дизели. Вернее, что я говорю — шли мы экономическим ходом, то есть работал постоянно только один мотор, а второй стоял. Как оказалось, дизели — штуки весьма капризные, и мотористы постоянно с ними возились: что-то разбирали, смазывали, подгоняли, меняли. Чумазые, как черти, орут, ругаются… но поломок серьезных, таких, чтобы прекращать движение, у нас не было очень долго. Значит, черти были кроме прочего еще и весьма знающие!

Из жуткого дизельного отсека мы убрались поскорее, причем я по дороге запнулся о трубу масляного насоса, и чуть было не убился. Опять Сашка спас, поймал под руку. Зато прямо за царством рева и грязи находился камбуз, владения Фащанова, кудесника пищевой обработки, как его называл Данилов. Две комнатушки, отгороженные от коридора, в котором прямо тут же стоят койки и лежат свободные от вахты матросы. Запахи можно было учуять, только если вплотную прижать нос к закрытой двери, иначе пахло только маслом и соляркой. Да, теперь я мог насладиться запахом борща и тушенки, а не сдерживать тошноту, как несколько дней назад! Какое это все же счастье…