Варяги и Русь

Самими же немногими спасёнными при освобождении Гамбурга Людвигом II христианами, уже успевшими попасть в рабство и видевшими разорение города и смерть большинства других жителей, как и симптомы эпидемии у своих мучителей, это чудесное спасение могло быть воспринято как посланное христианским Богом чудо, в результате чего эта история, приняв религиозный контекст, распространилась по тогдашнему христианскому миру Франкской империи. Уже вскоре, возможно, передаваясь с разбредшимися из опустевшего Гамбурга христианами или священнослужителями, она должна была стать известна и в Ксантенской церкви, где и была записана как притча о жестокой каре, постигшей поработивших христиан язычников и чуде, сотворённом христианским Богом, в результате которого король язычников отпустил пленников. В таком случае король язычников Рорик из КА должен был быть тождественен языческому славянскому правителю Баруху, принявшему христианство и освободившему христиан из Гамбурга после похода на него Людвига II.

Наиболее долгое сохранение этого предания в Гамбурге было вполне естественным: как и в Эбсторфе, легенда о мучениках стала здесь гордостью местной христианской общины, наряду с пребыванием в городе папы Бенедикта. Поздняя её фиксация лишь на рубеже ХІV–XV вв., т. е. через целых пять-шесть столетий, способствовала наслоению на неё многих более поздних популярных в церковных кругах сюжетов. Долгое пребывание в устном виде, как и многочисленные переписи «Страданий» до XIV в., могли привести к замене и к фонетическим искажениям славянских слов. Этим может объясняться не соответствие имен Roric/Baruch (впрочем, не большее, чем в возможном Cruto/Baruth). Оба имени имеют по два слога и фонетически звучат достаточно схоже, что делает возможным восхождение их к третьей форме, бывшей настоящим именем захватившего Гамбург славянского правителя. Путаница могла возникнуть и в результате неточной записи. Описки в плохо выведенных рукописных латинских R и В вполне возможны, не менее известна и передача одного и того же звука в латинской транскрипции как через с, так и ch (например, в БА Рорик записывался и как Roric, и как Rorich). Если же «королю язычников Рорику» был тождественен не Барух, а неназванный «Страданиями» старигардский правитель, то это сняло бы и фонетические противоречия. Как уже было отмечено выше, в «Страданиях» прослеживается два или три сюжета славянского или гамбургского церковного происхождения:

1) сюжет о князе Барухе и походе войск Людвига II на Гамбург;

2) сюжет о 60 гамбургских мучениках с вырезанными на головах крестами;

3) сюжет о знамениях королю язычников в Старигарде и чудесном освобождении христианских пленников.

Второй сюжет восходит к концу X в., в то время как третий был записан уже в Ксантенских и Вертинских анналах под 845 годом. Первый сюжет при этом может восходить либо к событиям 1066 г. и разрушению Гамбурга князем Круто, либо изначально составлять с третьим сюжетом единое целое и восходить к походу Людвига II на славянскую границу в 845 году. В таком случае, до разделения его посредством вставки на две части, изначальный сюжет о событиях 845 г. должен был повествовать о двух походах Людвига к славянской границе. После первого похода, который исторически можно отнести к 844 г., им был заключен мир со славянами и в Гамбурге восстановлена христианская миссия, а у власти утверждён проявивший лояльность Барух. Вскоре после этого случилось новое языческое восстание, поддержанное данами и возглавленное пришедшим из Старигарда королём ободритов. Но тогда именно этот старигардский правитель и должен был быть Рориком, королём язычников из КА. Гамбург был разорён, а часть знатных пленников доставлена в столицу Вагрии. Подоспевшие вскоре войска Людвига II разбили оба войска язычников и снова заняли христианскую метрополию. Что стало с Барухом, неизвестно, но, по всей видимости, после этого похода признать верховную власть Людвига и, по крайней мере, символически принять христианство, освободив христианских пленников, должен был уже сам Рорик. Обе версии, подразумевающие как тождественность Рорика и Баруха, так и то, что они могли быть двумя разными историческими персонажами, не противоречили бы общему ходу событий. Какие-то более однозначные выводы при этом едва ли возможны без привлечения дополнительного материала.