1.
Отсюда, конечно, еще не следует, чтобы в вопросе, загадочном по преимуществу, норманнская школа не имела права искать подкрепления своим убеждениям в открытой для всех области исторических и лингвистических предположений. Выговаривая это право для себя, мы охотно предоставляем его и другим. Дело однако же в том, что предлагаемая форма waring далеко не отвечает выводимым из ее мнимого существования заключениям. Возможность ее перехода в греческое βάραγγος более чем сомнительна; из waring могло бы образоваться только βάριγγος. В приводимых из византийской письменности примерах мнимого усиления первоначальной основной гласной перед носовой гортанной я вижу только происшедшие от нерадения или произвола переписчиков варианты различных кодексов; то же самое должно сказать и о встречающихся в грамоте 1088 г. формах βάραγγοι, κούλπιννοι; они, очевидно, произошли от таковой же ошибки списывателя, принявшего двойное γγ за двойное νν. Да и самая форма waring не может устоять против дошедшего случайно до нас, в названии острова Väringö (ö = остров) подлинного древнешведского имени Väring. «Väringö, — сообщают мне из Стокгольма, — островок лежащий вблизи от твердой земли, в большом проливе между Стокгольмом и Фурусундом». Название Väringö этот остров, вероятно, получил потому, что служил сборным местом наемникам, отправлявшимся в Грецию для поступления в варангскую дружину; оно вполне тождественно с норвего-исландским vaeringi и доказывает, что подобно норвежцам, шведы X–XI столетия говорили не waring, a vaering. Но от общескандинавского vaeringi = väringi не могли произойти ни русское
2.
На основании системы, относящей начало (и притом начало русское) варангской дружины в Греции к 988 году, г. Васильевский полагает, что Болле сын Болле был первым норманном (в общем значении этого слова), поступившим в эту дружину около 1020–1026 года. Если бы даже такова и была мысль записанной в начале XIII столетия Лаксдэльской саги, то все же нельзя основать строгого хронологического вывода на словах: «Nee nobis quidem relatum est, Normannorum aliquem sub Constantinopolitano rege meruisse prius, quam Bollium, Bollii filium». Этими словами доказывалось бы только, что около 1020 года учреждение постоянного варангского корпуса в Греции было действительно еще новизной для норвего-исландских слагателей саг, или что здесь говорится о Болле Боллесоне только в смысле знаменитого и по знатности рода известного норманна. Но должно заметить, что там, где издатели Лаксдэльской саги по рукописям Арна Магнусона читают nordmadr, в тех рукописях, которыми пользовался Эрихсен, стояло несравненно вероятнейшее Islendskr madr; к тому же вся та часть саги, к которой принадлежит история Болле Боллесона, почитается позднейшим и весьма сомнительной достоверности ее дополнением. Что норманны ездили в Грецию для поступления на императорскую службу задолго до 1020 года, исторический факт, основанный не столько на положительных свидетельствах, сколько на том логическом выводе, что при постоянных сношениях норманнов с Русью IX–X века (будь эта Русь скандинавского или славянского происхождения), почти немыслимо, чтобы некоторые из них не доходили до Киля и, по примеру своих союзников или (как думают норманисты) однокровников, не служили наемниками в византийских войсках. Только, как вместе с тем следует признать не менее положительным фактом и позднее учреждение в Греции варангского корпуса и позднее упоминовение в памятниках древнескандинавской письменности об имени вэрингов (vaeringjar), то этих норманнов, греческих наймитов в IX–X веках, придется искать не под варангским, а под другим именем.
3.