«Варяг» не сдается

Через стеклянные двери был виден зал, в котором под звуки очаровательной музыки кружились офицеры, придерживая своих партнерш. В их руках дамы парили над паркетом, в блеске которого отражались их изящные силуэты.

Начальник штаба Назаров подошел к Старку.

– Отто Карлович, что вы скажете по поводу обращения Алексеева к императору насчет проведения мобилизации на Дальнем Востоке?

– Пустое! Он не разрешит. Точнее, он не против, но только в том случае, если японцы дадут нам повод. Алексеев показал мне телеграмму от царя. Так вот, в ней черным по белому было написано: «Желательно, чтобы японцы, а не мы открыли военные действия. Поэтому если они не начнут действия против нас, то вы не должны препятствовать их высадке в Южной Корее или на восточный берег до Ганза включительно. Но если на западной стороне Кореи их флот с десантом или без оного перейдет через 38-ю параллель, то вам представляется право их атаковать, не дожидаясь первого выстрела с их стороны».

– Значит, не верит он до конца японцам.

– Выходит, что так.

– Может, нам вызвать «Варяг»? Пусть идет в Порт-Артур. – Начальник штаба поманил слугу и взял у него с подноса бокал с шампанским. – Я считаю, что в случае войны крейсер будет обречен. Ваше мнение, господа? – Назаров обвел взглядом почтеннейшее общество.

– Считаю, что Степан Иванович прав.

Слизнев повернулся на голос. Это был генерал Кондратенко, командир 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады, расквартированной в Порт-Артуре.

– Не знаю, как там насчет войны, но переход в Порт-Артур потребует расхода угля, а экономию, которую санкционировали в военном министерстве, еще никто не отменял. А суточная норма вашего «Варяга» – двенадцать тонн первосортного угля.

– Правильно. – Греве поддержал интенданта.

– К черту уголь. О чем вы говорите? Его там шлепнут, как муху. Кстати, мухобойка под названием адмирал Уриу полным ходом идет в Чемульпо. А вместе с «Корейцем» у нас будут две шлепнутые мухи.

– Не паникуйте, князь, – помощник командующего сухопутными войсками области Волков протянул Ухтомскому бокал с шампанским. – Выпейте и успокойтесь. Войны не будет.

– Вам, Василий Павлович, не армией командовать, а в балагане выступать, – за Ухтомского вступился Кондратьев.

– Но, но… Я не потерплю…

Обстановка требовала немедленного вмешательства лица, более осведомленного в делах войны, чем все здесь присутствующие. И Слизнев взял слово. Арсений Павлович подошел к окну, посмотрел на огни, загорающиеся в Старом городе, и повернулся к спорщикам.

– Господа, я перед отъездом обедал у Алексея Николаевича Куропаткина. И скажу, что причин для беспокойства нет. Военный министр настроен был благодушно и все время шутил по поводу того, что пострелять, скорее всего, не придется. Общее мнение такое: Япония нас пугает, и дальше угроз они не пойдут. – Для пущей убедительности своей речи Слизнев ввел в монолог два дополнительных лица: – В кабинете при этом присутствовали адмирал Абаза и господин Безобразов.

Слова Арсения Павловича вогнали в замешательство всех: и сторонников вывода крейсера из Чемульпо, и их противников. Замешательство было связано с той легкостью, с которой Слизнев оперировал фамилиями и чинами.

Слизнев взял из вазы яблоко и с хрустом откусил почти половину.

– А вы не обратили внимания, господин статский советник, что по всей линии от Цзиньчжоу до Порт-Артура обрезана телеграфная линия? – поддел его Кондратенко.

– Нет. – Слизнев завернул огрызок в салфетку и положил на поднос. Кондратенко он уже занес в черный список как лицо, наименее лояльное делу мира и процветания Желтороссии – именно так и никак иначе император называл Южную Маньчжурию.

– Война будет, и, возможно, в ближайшие часы.

– Это ваше личное мнение, генерал, и держите его при себе. – Слизнев даже не соизволил повернуться к своему оппоненту.

Во время спора Старк молчал – он думал про «Варяг». И то, что плел Слизнев о своих связях, его нисколько не беспокоило. Крейсер нельзя уводить. Лично он как никто знал, что выдернуть его из Чемульпо нереально, невозможно и чревато дипломатическим обострением. Старк сам лично составил перечень правил, нарушение которых считал паникерством и предательством интересов России. Сей документ был подписан у наместника и передан капитану крейсера Рудневу для исполнения согласно утвержденному плану. Кроме исполнения обязанностей старшего стационера и охраны миссии, Руднев не имел права препятствовать высадке японских войск и уходить из Чемульпо без приказа. Он должен был быть в полном распоряжении посланника, чтобы тот имел возможность передать в Порт-Артур донесение, если действительно начнется оккупация Кореи японцами.

* * *

Где-то около девяти к дому Стесселя подкатил экипаж, и из него вышел японский консул Асаки, которого с радушием встретили хозяин дома и его раскрасневшаяся от вина и танцев супруга.