Варяг. Мечи франков

Дружественный гул был ему ответом. Недо полагать, особенно понравилась последовательность имен. Барон являлся вассалом Роберта Парижского, а король… Что король? Сеньор моего сеньора может идти лесом.

Кушали хорошо. И пили тоже. Но кое-кто — с осторожностью. Например, Дёрруд, привыкший вливать в себя пиво литрами, если не ведрами, после инцидента с виконтом Ренардом ограничивался парой литров. А Сергей и вовсе растянул один трехсотграммовый кубок на дюжину тостов. И закусывать не забывал, благо было чем. В эти трудные для Франции времена барон Абэ не бедствовал. И кушал хорошо. Активно. Как и его шевалье, уминавшие килограммового поросенка в одно… лицо. В этой компании не выделялись даже нурманы, привыкшие на пиру жрать так, будто месяц ничего, кроме каши и воды, не употребляли.

Ну а почему бы и не попировать, если вокруг друзья.

Ну да, друзья. А как иначе?

Непосредственно перед пиром у Сергея и барона Абэ состоялся приватный разговор. На котором Сергей показал барону грамотку шартрского епископа и посетовал, что вынужден вместо того, чтобы защищать город от язычников, отрабатывать куда менее славную работу вестника. Но кому-то надо, к сожалению. Хотя если бы нашелся некто, готовый взять на себя этот обременительный долг, то он, виконт Мюндшенк, был бы счастлив вернуться к более подобающим христианскому рыцарю делам. То есть к умерщвлению язычников.

Барон идею уловил влет. И так же быстро оценил перспективу: принести сеньору важную информацию, заработав все причитающиеся бонусы. Что ж, если простодушный виконт этого не понимает… Следует ему помочь.

— Мой сын сочтет за честь доставить сие послание графу Роберту! — сообщил барон.

Сергей рассыпался в благодарностях и получил от барона отеческое: если что, обращайтесь.

Чем Сергей немедленно воспользовался. «Признался», что папа отправил его служить епископу Шартра не просто так, а потому что тот связан родственными узами с графом Блуа, а тот, в свою очередь, с герцогом Бургундским, которого вымышленный «папа» считает наиболее перспективным кандидатом в сеньоры. Ибо герцог воинственен, щедр и владениями обширен. А он, виконт Серж из Мюндшенка, на самом деле (скромно потупясь) не совсем виконт, потому что является всего лишь вторым, а не первым в линии наследников…

— Да я уж догадался, — с добродушной улыбкой сообщил гостю барон. — Кто ж отправит старшего сына в чужие земли, да еще с такой малой свитой.

— Ну почему же чужие? — возразил мнимый не вполне виконт. — У нас тут полно родичей!

— Допускаю, — согласился барон. — Возможно, и мы с тобой — родичи, хотя я о баронстве Мюндшенк слышу впервые… Ладно, ладно, не спорь. Не о том речь. Ты молод еще, не понимаешь: когда речь идет о землях, именно родичи чаще всего становятся твоими первыми врагами. И когда речь идет о нас, людях благородных, знаешь, что самое важное для успеха?

— Отвага? — предположил наивный юнец Серж.

— Преданность! — воздел кверху крепкий палец барон Абэ. — И более всех это ценит мой добрый сеньор граф Роберт.

Далее последовала пятиминутная речь, прославляющая щедрость как графа Парижского, так и его барона-вассала. А вслед за речью — предложение поступить на службу вышеупомянутому графу посредством вступления в его, барона, дружину.

Вот тут Сергею пришлось непросто, потому что ответить барону отказом, находясь в его замке и не будучи при этом лидером серьезного воинского отряда, было, мягко говоря, неполитично. Потому что в здешних землях даже Серж фон Мюндшенк был никто и звать никак, не говоря уже о Вартиславе Дерзком. А языческие законы гостеприимства в христианских странах работали еще хуже, чем на землях языческих.

Но Сергей выкрутился. Сказал, что сменить сеньора на другого, пусть даже и на такого замечательного, как господин барон, он сможет только тогда, когда его прежнему сеньору не будет ничего угрожать. Да и вообще… Это ж епископ. А ну как от церкви отлучит за отступничество? Вот если бы господин барон смог решить эти деликатные вопросы, тогда он, Серж «не совсем виконт», — с радостью. Потому что он так и так собирался от епископа валить, хоть и к герцогу Бургундскому. Разумеется, когда стенам Шартра не будут угрожать язычники.

Уже скоро не будут, пообещал барон. Придет граф Парижский и навешает язычникам… Кстати, сколько их там?

Много, вздохнул юный «не совсем виконт». Тысячи две, а может, и больше.

— Да разве это много? — удивился барон.

Пару тысяч норманнов граф Парижский по берегам реки тонким слоем размажет.

Сергей выдал восхищенный взгляд и поинтересовался: а кто сильнее, граф Парижский или король?

И получил подробнейшую справку. С очевидным выводом в пользу графа Парижского. Конечно, информация была несколько предвзятой, но Сергею было вполне по силам подкорректировать ее, учитывая личные интересы барона.

Барон же, в свою очередь, пришел к выводу, что молоденький «не совсем виконт» уже почти в его дружине. Потому за стол они сели уже если не друзьями, то приятелями точно.

— И зачем это было нужно? — спросил Рёрех, когда Сергей поделился содеянным с ним и Стевниром.