Варяг. Мечи франков

Нельзя сказать, что идея поохотиться в здешних угодьях Сергею не нравилась. Подышать живым лесом, пробежаться по земле — это прекрасно. Особенно после Лебединой дороги. Нет, Сергей искренне любил море. Его запах, простор, упругое сопротивление рулевого весла в ладони, ритмичную песнь гребцов, тугое крыло паруса, скользящее по серым валам многометровое тело морского дракона… Восторг!

Но лес — это другое. И охота… Игра, ставка в которой — жизнь. И она особенно интересна, когда это не только жизнь дичи, но и жизнь охотника. Вряд ли здесь водятся медведи и туры, но кабаны точно есть. Взять на копье секача, который весит в пять раз больше тебя, — это круто! Хотя Машег, например, предпочитал тот вариант, когда решает не сила, а предвиденье. Косуля — не печенег. Она реагирует на звук спущенной тетивы куда быстрее. Пока стрела летит, косуля успевает прыгнуть. Или не успевает.

— Какое богатство! — с восхищением проговорил Траин, разглядывая стволы.

Вот что значит внук и сын ярла. Сразу в корень смотрит. Вернее, в киль.

Сергей же просто любовался. Дубы, сосны… Ясень наверняка тоже есть. Все то, без чего не создать тело морского дракона. В каждом — не одна сотня таких вот дубовых стволов.

Машега корабельная древесина не интересовала. Он разглядывал следы у ручья и морщился. Вероятно, ничего интересного. И не удивительно. В десяти километрах от Новгорода тоже никого крупнее зайца летом не сыщешь.

— Никого? — спросил Сергей.

— Ну. Только люди. Трое. В сапогах. Недавно. По ручью шли.

Найдись такие следы где-нибудь около Белозера, Сергей бы насторожился. Сапоги — значит, не простые землепашцы. А если не простые идут по ручью, то, скорее всего, следы прячут. Но на Сёлунде народ богатый. Тут в лаптях-поршнях не ходят. А что по ручью, так, может, ноги остудить хотят.

Один отпечаток явно меньше других. Ребенок или женщина.

— Или цверг! — внес свой вклад подошедший Траин. — Хотя нет, не цверг. У них руки-ноги большие должны быть. Не то в кузне работать неудобно.

Логично. Если принять за факт само существование гномов.

— А это у нас что? — Машег палочкой выковырял из щели между камнями, что немного выше по течению, кусок материи, заскорузлой от крови. И не вся она была старой. Была и свежая. Часа два прошло, не больше.

— Кому-то досталось, — констатировал хузарин.

— Вверх по ручью ушли, — сказал Траин. — Догоним?

— Нет, — отрезал Сергей.

Не их это дело. Пусть о здешнем криминальном элементе, если это злодеи, здешний же конунг беспокоится. Они нынче не на двуногих, а на четвероногих охотятся.

А вот воду во фляге поменять не помешает.

Что Сергей и сделал.

С четвероногими было сложно. С копытными. Так-то следов хватало. Даже волчьи обнаружились.

— Матерый, — отметил Траин. — Что-то нес. Логово где-то рядом.

Но искать логово не стали. Пусть живут.

Удача улыбнулась примерно через полчаса. Траин углядел след раздвоенного копытца. Совсем свежий.

Машег повеселел:

— Я уж думал: птицу бить придется. Как мальчишкам.

Он же первым и заметил косулю. И получил право первого выстрела. Его же и последнего.

Молодой самец прыгнуть не успел. Умер мгновенно.

— Надо кровь слить и выпотрошить, — деловито проговорил Машег.

— Твоя добыча, ты и потроши. А я жердь вырублю. — Траин был недоволен. Три часа по лесу бродили, а что в итоге? Чужую косулю потрошить?

Сергей помог подвесить добычу и отошел на пяток шагов. В целом Траин прав. Кто убил, тот и обрабатывает. Князей тут нет. Только сын ярла, сын бека и бедный, вернее богатый сиротка. Он то есть.

Машег, впрочем, управился быстро. Попутно вырезал печенку, разделил на три доли. Сергей отказываться не стал. Проголодался.

Появился Траин с жердью. Взял свою долю печенки, сказал негромко:

— Мы не одни.

Машег прожевал последний кусочек, вытер нож о косулий бок, спрятал.

— Вижу троих, — сообщил он вполголоса.

— Больше, — шепнул Сергей. — И собаки.

Троих он тоже определил. И чуть дальше услышал еле слышный скулеж. Двойной. А это значило, что псов кто-то успокоил. И это нехорошо, потому что те, кто сейчас прячется, пришли сюда по их следам. С собаками. Зачем?

— Эй вы! — крикнул Сергей по-нурмански. — Вылезайте, я разрешаю!

Вылезли. Вернее, вышли. Трое. Все — типичные даны. Здоровенные, сытые, бородатые. В здешних вышивках Сергей не разбирался, но, надо полагать, местные.

— Ты кто таков, юнец, чтобы так со мной разговаривать на моей земле? — с угрозой поинтересовался тот, что постарше.

Этот сразу видно — не из рядовых. Перстень золотой на пальце, одежка хорошая. Пояс с мечом весь в серебряных бляшках. И копье дан держал хорошо. Не по-охотничьи, а по-боевому.

Не то чтобы Сергей испугался, но не порадовался. Потому что убивать местных в его планы не входило.

Двое пристяжных вертели головами, что-то высматривая. Или кого-то.

В отличие от главного. Тот глядел только на Сергея. Злобно так глядел. Будто Сергей не косулю убил, а коня любимого.

Ой непросто будет с таким разойтись миром.

Жаль, что Сергей и остальные налегке. Без воинской брони.