Варя. Я все вижу

— Не смотри на двери, не жди чуда. Просто смирись с тем, что на помощь тебе никто не придет. Никто даже не оплачет твою кончину, потому что у тебя никого не осталось. А знаешь почему? В свое время нужно было соглашаться на сотрудничество, как я когда-то. А теперь ты ходячая угроза, которую нужно устранить.

Рябь на зеркале становится интенсивнее и вот, из серебристого омута показываются костлявые пальцы. Один за одним, они выныривают и вскоре оттуда торчит целая кисть. Сначала правая, а потом левая. Они делают поочередно пару движений, то сжимая, то разжимая пальцы и при этом на пол летят ошметки плоти. А затем хватается за раму, будто закрепляясь и готовясь явить на этот свет нечто ужасное. И у меня по факту остается всего два варианта действий. Бежать и блокировать дверь не было ни времени, ни смысла. Ольга Владимировна уже достала шприц из кармана халата и вколет мне быстрее, чем я подопру стулом дверь. Значит, остается…

Говорят, адреналин в стрессовых ситуациях придает сил и человек начинает творить чудеса. У меня же это был акт отчаяния без какого либо плана и надежды на волшебное спасение. Просто не хотелось погибать вот так. Не после того, что я уже пережила. Поэтому я хватаю стул и со всей силы, что у меня осталась, швыряю его в сторону зеркала.

— Нет!!! — кричит Ольга Владимировна, уворачиваясь от разлетающихся осколков.

А я не прячусь от них, наоборот, кидаюсь в эпицентр разлета и, не обращая внимания на боль, хватаю самый крупный осколок из которого так и остаются торчащими два пальца. И пока Ольга Владимировна не успевает опомниться, вгоняю эти пальцы с острыми когтями прямиком ей в левый глаз.

— ААА!!! — воет она, ослепленная кровью и теряющая равновесие. Даже падая на колени она продолжает вопить. — ААА!!!

Проходит еще пять секунд и, когда справившийся с замком Стас вваливается в кабинет, я встречаю его со вторым зажатым осколком зеркала у шеи заведующей.

— Я знаю, у вас есть его контакты, — шиплю, чувствуя, как острая грань режет мне пальцы и по ним начинает медленно струиться теплая кровь. — Вызывайте Егора, иначе она сейчас сделает последний вдох.

— Ты пожалеешь, Домовая, ты еще об этом очень сильно пожалеешь, — воет Ольга Владимировна, но без покровителя и его помощи за спиной она быстро сдается. — Вызывай, Стас…мы с ней еще потом поквитаемся…

Глава 14. Сейчас

Ожидание может быть разным. Томительным, радостным, мучительными, горестным.

А может таким, как у меня. Натягивающим нервы, как канаты. Когда время замедляет свой ход до сердечного ритма, который сравнивается с бегом минутной стрелки.

Тик…так…тик…так…

Кап…кап…кап. кап…

Это смешиваются звуки настенных часов и капающей крови с лица Ольги Владимировны, которая впитывается в давно уже не белый халат. Она больше не воет, не скулит, не хнычет и даже не плачет. Сидит, опустив голову и тяжело дышит. С хрипами, будто еще чуть-чуть и она умрет.

Но, нет. Не стоит на это надеяться.

Тот, кому она продала свою душу за все вышеперечисленные блага не позволит своей игрушке так просто испустить свой дух. Но и прятаться оно не намерено. Именно поэтому, осколок в глазу продолжает шевелиться в такт движениям пальцев в глазнице. Нормальный человек уже давно бы отъехал в беспамятстве, а Ольга Владимировна лишь поменялась в оттенке кожи да и только.

Передо мной сидел живой мертвец не иначе. Сине-зеленая, с помутневшим здоровым правым глазом. Потрескавшиеся губы что-то беззвучно повторяли, будто призывая кого-то. А вокруг валялись вылезшие в один миг волосы с ее головы. Наверное, это плата за все выполненные прихоти. Уточнять не хотелось, а вот желание выбраться отсюда крепло с каждой минутой.

Глупый план с мизерным процентом на успех. Но я пока жива и на том спасибо.

Дверь распахивается и я тут же подскакиваю с места, оказываясь в один шаг у Ольги Владимировны. Осколок вновь у ее шеи, а я застываю в напряжении, ожидая гостя.

То, что сюда входит Егор я понимаю на подсознательном уровне. Вроде бы тот же силуэт, то же лицо. Но все это вдруг берет и меркнет в серой дымке, заставляя меня вогнать кусок зеркала в кожу уже бывшей для меня заведующей.

— Спокойно, — тихо говорит он, — это я.

— Почему я тебя так плохо вижу? — прищуриваюсь, стараясь настроить зрение.

— Потому что еще не до конца готова принять правду, — слышится ответ. — Но ты уже близка.

Его лицо снова стало таким же, как и было. И выглядел он крайне уставшим и будто совсем не удивленным увиденным. Пересекает пространство от двери к сидящей на коленях Ольге Владимировны и пристально осматривает ее.

— Передай ей, что мое терпение заканчивается, — цедит он, сжимая ее за подбородок и при этом будто не замечая, как кожа под его пальцами трескается и оттуда начинает сочиться кровь. — И когда я ее найду…а я ее обязательно найду, то пусть не молит о снисхождении.

— А оно ей и не нужно, — шипит она ему в ответ и даже умудряется усмехнуться, будучи в таком положении.

— Шестерка, ты слишком слепо веришь своей хозяйке. А знаешь, я передумал, ничего передавать не нужно. Она и так поймет серьезность моего посыла.