Варфоломеевская ночь

Утомленная и раздраженная этой борьбой, Екатерина Медичи решила покончить со всем одним ударом.

Карл IX подошел к своему брату, герцогу Анжуйскому, который прохаживался с адмиралом Колиньи.

— Ну! — с живостью спросила Екатерина, когда Карл IX наконец вернулся и сел возле нее. — Какое приятное известие сообщил вам адмирал?

Карл IX, блестящие глаза которого выдавали волнение, сначала ответил уклончиво:

— Немногое, матушка.

— А! Вы скрытны к вашему лучшему другу, — с насмешкой сказала Екатерина и нахмурила брови. — Хорошо, не будем больше говорить об этом. Пусть с этих пор каждый из нас скрывает свои мысли. Мы увидим, кто лучше понимает интересы королевства, сын или мать… Государь, я думала, что у вас сердце мужчины!

Карл IX, вспыхнув, сдерживая гнев, вскричал:

— Я узнал, клянусь Богом, что у меня нет при дворе врагов больше вас и моего брата Анжуйского!..

Екатерина выпрямилась.

— Я ухожу в ваш кабинет, государь, — сказала она. — И надеюсь, что вы последуете за мною.

Карл IX поклонился и поцеловал руку матери как провинившийся школьник.

Екатерина, не нарушая вечера, исчезла в боковую дверь и вошла в изящный будуар, украшенный всем, что тогдашняя роскошь могла собрать самого замечательного. Это был кабинет Карла IX.

Молодая и прекрасная женщина сидела возле геридона, украшенного золотом, и занималась вышиванием. Это была супруга Карла IX, Елизавета Австрийская, вышедшая за короля в 1570. Она была кроткой и любящей натурой, но, беспрерывно притесняемая Екатериной, перестала наконец принимать участие даже в удовольствиях двора. Она жила домашней жизнью и занятиями, которые она устроила со своими статс-дамами. При виде королевы-матери Елизавета встала и низко поклонилась.

Три часа пробило на колокольне церкви Сен-Жермен л’Оксерроа.

«Сейчас придет Моревель», — подумала Екатерина Медичи.

— Оставьте нас, — обратилась она к Елизавете, — мне надо говорить с королем.

Елизавета Австрийская ушла, смиренная и покорная. Карл IX скоро пришел к матери и в ту же самую минуту в дверь, скрытую обоями, осторожно постучали.

Четыре дня тому назад человек, входивший теперь в кабинет короля в кирасе и каске, выехал из Парижа. Много часов скакал он во весь опор, останавливаясь только переменить лошадь. Слова «Королевский приказ», которые он называл, оказывали магическое действие.

После тридцати восьми часов бешеной езды всадник, усталый и разбитый, приехал в Ниор. Поставив лошадь, он начал искать дорогу в тихих улицах города и через полчаса остановился перед великолепным домом.

Войдя на парадный двор, он велел лакею доложить о себе господину де Муи.

— Оком? — спросил лакей.

Незнакомец шепнул ему на ухо пароль гугенотов.

Господин де Муи был чрезвычайно богат, очень уважаем и, по слухам, имел сношения с Гизами и Конде. Ему было лет сорок. При виде вошедшего вельможа поднял голову.

— Моревель? — сказал он с удивлением. — Куда же ты девался с тех пор, как перестал у меня служить?

— Делал что мог; в нынешнем веке так трудно зарабатывать деньги!

— Теперь, значит, ты служишь гугенотом?

— Не совсем.

Де Муи пристально посмотрел на Моревеля.

— Откуда же ты знаешь наш пароль?

— В добром городе Париже многое можно узнать. Я доверенный человек нашего возлюбленного государя Карла IX!

Де Муи побледнел.

— Это измена! — закричал он.

— Вовсе нет! Вам известны, монсеньор, некоторые государственные тайны… и…

— Дерзкий!

— Я приехал к вам парламентером…

— Говори же… Какая твоя цель?

— Сказать вам от имени его величества, что так как врагов католицизма слишком много, то необходимо освободиться от некоторых из них.

Моревель, подбежав вонзил кинжал прямо в сердце де Муи. Тот упал замертво. Моревель привязал к кинжалу, оставшемуся в ране, пергамент, на котором кровью начертал: «Правосудие короля».

Поспешно выйдя из дома, он через час скакал уже по дороге в Париж и явился на свидание, назначенное ему в Лувре королевой-матерью.

Итак, Моревель постучался в дверь, закрытую обоями. Открыла ему сама Екатерина Медичи.

— Войдите, — сказала она. — Король вас ждет. Получив подробный отчет о поездке в Ниор и выдав Моревелю обещанную награду, Екатерина вычеркнула из книги с золотым обрезом имя де Муи, как одного из могущественных врагов власти вдовы Генриха II.

— Теперь, — сказала королева-мать, — ты должен отдать отчет нашему возлюбленному сыну. Мы слушаем тебя.

— Мне не о чем спрашивать этого человека! — вскричал король. — Это вы сами…

Повелительный взгляд королевы-матери остановил монарха.

— Я исполнил ваши приказания, — медленно произнес Моревель.

— Что же происходит в храме Патриархов?

— Гугеноты собираются там каждую ночь под председательством пастора Мерлена и двух человек, которых я не мог узнать, потому что они были в масках.

— Это все равно. Мы узнаем их трупы в нужную минуту. Пишите, государь, это может быть вам полезным.

Карл IX взял альбом, но так вяло и неохотно, что королева-мать с нетерпением вырвала у него альбом и написала в нем несколько слов по-итальянски.

— Далее! — обратилась она к Моревелю.