Ванна Архимеда

Спи, Безумный, в своей великой могиле! Пусть отдыхает твоя обезумевшая от мыслей голова! Ты сам не знаешь, кто вырвал тебя из берлоги, кто гнал тебя на одиночество, на страдание.

Ничего не видя впереди, ни на что не надеясь, ты прошел по земле как великий полководец мысли.

Ты – первый взрыв цепей! Ты – река, породившая нас! Мы – стоящие на границе веков, рабочие молота нашей головы,,167 мы запечатали кладбище старого леса твоим исковерканным трупом.

Лежи смирно в своей могиле, Великий Летатель Книзу Головой.

Мы, волки, несем твое вечное дело туда – на звезды – вперед! 793/ IIIIILI Одна муха ударила в лоб бегущего мимо господина, прошла сквозь его голову и вышла из затылка. Господин, по фамилии Дернятин, был весьма удивлен: ему показалось, что в его мозгах что-то просвистело, а на затылке лопнула кожица и стало щекотно. Дернятин остановился и подумал: «Что бы это такое значило? Ведь совершенно ясно я слышал в мозгах свист. Ничего такого мне в голову не приходит, чтобы я мог понять, в чем тут дело.

Во всяком случае, ощущение редкостное, похожее на какую-то головную болезнь. Но больше об этом я думать не буду, а буду продолжать свой бег». С этими мыслями господин Дернятин побежал дальше, но как он ни бежал, того уже все-таки не получалось. На голубой дорожке Дернятин оступился ногой и едва не упал, пришлось даже помахать руками в воздухе. «Хорошо, что я не упал,- подумал Дернятин,- а то разбил бы свои очки и перестал бы видеть направление путей».

Дальше Дернятин пошел шагом, опираясь на свою тросточку. Однако одна опасность следовала за другой.

Дернятин запел какую-то песень, чтобы рассеять свои нехорошие мысли. Песень была веселой и звучной, такая, что Дернятин увлекся ей и забыл даже, что он идет по голубой дорожке, по которой в эти часы дня ездили другой раз автомобили с головокружительной быстротой. Голубая дорожка была очень узенькая, и отскочить в сторону от автомобиля было довольно трудно.

Потому она считалась опасным путем. Осторожные люди всегда ходили по голубой дорожке с опаской, чтобы не умереть. Тут смерть поджидала пешехода на каждом шагу то в виде автомобиля, то в виде ломовика, а то в виде'телеги с каменным углем. Не успел Дернятин вы сморкаться, как на него катил огромный автомобиль Дернятин крикнул: «Умираю!» – и прыгнул в сторону 170 Трава расступилась перед ним, и он упал в сырую канавку. Автомобиль с грохотом проехал мимо, подняв над крышей флаг бедственных положений. Люди в автомобиле были уверены, что Дернятин погиб, а потому сняли свои головные уборы и дальше ехали уже простоволосые. «Вы не заметили, под какие колеса попал этот странник, под передние или под задние?» – спросил господин, одетый в муфту, то есть не в муфту, а в башлык. «У меня,- говаривал этот господин,- здорово застужены щеки и ушные мочки, а потому я хожу всегда в этом башлыке». Рядом с господином в автомобиле сидела дама, интересная своим ртом. «Я,- сказала дама,- волнуюсь, как бы нас не обвинили в убийстве этого путника».- «Что? Что?» – спросил господин, оттягивая с уха башлык. Дама повторила свое опасение.

«Нет,- сказал господин в башлыке,- убийство карается только в тех случаях, когда убитый подобен тыкве.

Мы же нет. Мы же нет. Мы не виновны в смерти путника. Он сам крикнул: умираю! Мы только свидетели его внезапной смерти». Мадам Анэт улыбнулась интересным ртом и сказала про себя: «Антон Антонович, вы ловко выходите из беды». А господин Дернятин лежал в сырой канаве, вытянув свои руки и ноги. А автомобиль уже уехал. Уже Дернятин понял, что он не умер. Смерть в виде автомобиля миновала его. Он встал, почистил рукавом свой костюм, послюнил пальцы и пошел по голубой дорожке нагонцть время. Время на девять с половиной минут убежало вперед, и 'Дернятин шел, нагоняя минуты.

Семья Рундадаров жила в доме у тихой реки Свиречки. Отец Рундадаров, Платон Ильич, любил знания высоких полетов: Математика, Тройная Философия, География Эдема, книги Винтвивека, учение о смертных толчках и небесная иерархия Дионисия Ареопагита были наилюбимейшие науки Платона Ильича. Двери дома Рундадаров были открыты всем странникам, посетившим святые точки нашей планеты. Рассказы о летающих холмах, приносимые оборванцами из Никитинской слободы, встречались в доме Рундадаров с оживлением и напряженным вниманием. Платоном Ильичом хранились длинные списки о деталях летания больших 171 и мелких холмов. Особенно отличался от всех других взлетов взлет Капустинского холма. Как известно, Капустпнскип холм взлетел ночью, часок в пять, выворотив с корнем кедр. От места взлета к небу холм поднимался не по серповидному пути, как все проЧпе холмы, а по прямой лпшш, сделав маленькие колебания лишь на высоте 15- 16 километров. И ветер, дующий в холм, пролетал скзод^ пего, не сгоняя его с пули. Будто холм кремневых пород потерял свойство непроницаемости.