Ванна Архимеда

Ничтожный зверь, червяк в паршивой шкуре, лесной босяк в дурацком колпаке – я – царь земли! Я – гладиатор духа! Я – Гарпагон, подъятый в небеса! Я ухожу. Березы, до свиданья.

Я жил как бог и не видал страданья.

162 3. СОБРАНИЕ ЗВЕРЕЙ Председатель Сегодня годовщина смерти Безумного.

Почтим его память.

Волки (поют) Страшен, дети, этот год.

Дом зверей ломает свод.

Балки старые трещат.

Птицы круглые пищат.

Вырван бурей, стонет дуб.

Волк стоит, ударен в пуп.

Две реки, покинув лог, затопили сто берлог.

Встаньте, звери, все зараз, ударяйте, звери, в таз.

Вместе с бурей, словно кит, тень Безумного летит.

Вся в крови его глава.

На груди его трава.

Лапы вывернуты вбок.

Из очей идет дымок.

Гряньте, звери, на трубе.

– Кто ты, страшный? Что тебе? – Я – Строитель. Я – Топор.

Победитель ваших нор.

Председатель Я помню ночь, которую поэты изобразили в этой песне.

Из дальней тундры вылетела буря, рвала верхи дубов, вывертывала пни и ставила деревья вверх ногами.

Лес обезумел. Затрещали своды, летели балки на голову нам.

163 Шар молнии, огромный, как кастрюля, скатился вниз, сквозь листья пролетел, и дерево как свечка загорелось.

Оно кричало страшно, словно зверь, махало ветками, о помощи молило.

А мы внизу стояли перед ним и двинуть пальцами от страха не умели.

Я побежал. И вот передо мною возвысился невиданный утес.

Его вершина, гладкая, как череп, едва дымилась в чудной красоте.

Опять скатилась молния. Я замер.

Вверху, на самой высоте, металась чуть заметная фигурка, хватая воздух пальцами руки.

Я заревел. Фигурка подскочила, ужасный вопль пронзил меня насквозь, на воздухе мелькнули морда, руки, ноги.

И больше ничего не помню.

Наутро буря миновала, лесных развалин догорал костер.

Очнулся я. Утес еще дымился, и труп Безумного на камушках лежал.

Волк-студент Мы все скорбим, почтенный председатель, по поводу безвременной кончины Безумного. Но я уполномочен просить тебя ответить на вопрос, предложенный коллегией студентов.

Председатель Говори.

Волк-студент Благодарю. Вопрос мой будет краток.

Мы знаем все, что старый лес погиб, и нет таких томительных загадок, которым мы довериться могли б.

164 Мы строим новый лес. Такой, каких на свете еще никто не видел. Ничего! Мы строим все – мужчины, жены, дети, и я клянусь – мы выстроим его.

Мы ча глазах вселенную меняем.

Еще совсем ›богие вчера – перед тобой мы ныне заседаем ьач инженеры, судьи, доктора.

Горит как смерч великая наука.

Волк ест пирог и пишет интеграл.

Волк гвозди бьет, и мир дрожит от стука, и у я: закончен техники квартал.

Итак, скажи, почтенный председатель, в наш трезвый мир зачем бросаешь ты – как ренегат, отступник и предатель – Безумного нелепые мечты? Подумай сам – возможно ли растенье в животное мечтою обратить, возможно ль полететь земли произведенью и тем себе бессмертие купить? Мечты Безумного безумны от начала.

Он отдал жизнь за них. Но что нам до него? Нам песня нового столетья прозвучала, мы строим мир, а ты – бежишь его! В о л к и – и н ж е н е р ы Мы, особенным образом складывая перекладины, составляем мостик на другой берег звериного счастья.

Мы делаем электрических мужиков, которые будут печь пироги.

Лошади внутреннего сгорания нас повезут через мостик страдания.

И ямщик в стеклянной шапке тихо песенку споет: – Гайда, тройка, энергию утрой-ка! Таков полет строителей земли, дабы потомки царствовать могли.

165 Волк и-доктора Мы – врачи и доктора – толмачи зверей бедра.

В черепа волков мы вставляем стеклянные трубочки, мы наблюдаем занятия мозга, нам не мешает больного прическа.

Волки-музы канты Мы скрипим на скрипках тела, как наука нам велела.

Мы смычком своих носов пилим новых дней засов.

Председатель Медленно, медленно, медленно движется чудное время.

Точно клубки ниток мы катимся вдаль, оставляя за собой нитку наших дел.

Чудесное полотно выткали наши руки, миллионы миль прошагали ноги.

Лес, полный горя, голода и бед, стоит вдали, как огненный сосед.

Глядите, звери, в этот лес – медведь в лесу кобылу ест, а мы едим большой пирог, забыв дыру своих берлог.

Глядите, звери, в этот дол – едомый зверем, плачет вол, а мы, построив свой квартал, волшебный пишем интеграл.

Глядите, звери, в этот мир – там зверь ютится, наг и сир, а мы, подняв науки меч, идем от мира зло отсечь.

166 Медленно, медленно, медленно движется чудное время…

Я закрываю глаза и вижу стеклянное здание леса.

Стройные волки, одетые в легкие платья, преданы долгой научной беседе.

Вот отделился один, поднимает прозрачные лапы, плавно взлетает на воздух, ложится на спину, ветер его на восток как плывущего гонит.

Волки внизу говорят: – Удалился философ, чтоб Лопухам преподать геометрию неба.

Что это – странные виденья, безумный вымысел души или ума произведенье – студент ученый, разреши! Мечты Безумного нелепы, но видит каждый, кто не слеп,- любой из нас, пекущий хлебы, для мира старого нелеп.

Века идут, года уходят, но все живущее – не сон: оно живет и превосходит вчерашней истины закон.