Ваниль

Азул доставил себе удовольствие и оплатил из собственного кармана черного силача, который должен был охранять нас, пока он сам продолжал искать Зобиду. Вечером мы собирались выйти из внутреннего дворика, когда мужчина со странной походкой постучал в дверь хозяина. К моему большому удивлению, он не бросил и взгляда на Лейлу. Его голубые глаза остановились на мне, и я не опустила взгляда, рассматривая этого мужчину со светлой кожей, которому должно было быть около тридцати, одетого в безупречную светлую рубашку и большие черные башмаки.

Я специально прошла рядом с ним, притворяясь, что собиралась выходить и передумала. Он не разомкнул губ, но его взгляд сиял нежностью, которую я редко замечала в мужчинах. Я отвела край чадры и улыбнулась ему.

Войдя в комнату, я увидела, как его глаза приникли к моему окну.

Ночью я видела сон о нем. Я шла по песку, а он сопровождал меня, и наши руки и ноги соприкасались. Он посадил меня в лодку, и мы пересекли океан. Я больше не слышала ни ветра Ранжера, ни голоса муэдзина. Его пальцы сжимали мою талию, это меня раздразнило, и утром мой клитор стучал сильнее, чем сердце.

Я проснулась легко и в хорошем настроении. Молодой человек, замеченный накануне, казалось, не оценивал меня по возрасту, и я могла поспорить, что он не будет стремиться узнать о моем происхождении, прошлом, числе любовников. В глазах этого незнакомца женщина, влюбляясь, становилась новой. «Моя жизнь не закончена», — прошептала я, чувствуя, как мои щеки розовеют благодаря дыханию молодости, которое я почувствовала под взглядом чужестранца.

Лейла спала. Я уверена, что во сне она ходила по городу, с гордым видом покачивая бедрами, чувствуя себя свободно в своем теле, ставшем самым соблазнительным ее одеянием. Будто ракушки на песке, она собирала комплименты, этот шепот, который называл ее красивой, очень красивой, и звучал до самого пробуждения, чтобы дать ей почувствовать свою сущность.

На самом деле я уже не знаю, свой или ее сон рассказываю тебе, Али.

***

Мы одновременно узнали две плохие новости. Первая касалась Лейлы. Все мегеры Азула напрасно искали Зобиду. Но оставалась одна надежда — семья богатых торговцев рыбой подтвердила, что у них жила женщина с севера с таким именем, две недели назад уехавшая на юг, к оазису Сабия.

Я узнала, что чужестранец тоже покинул эти места. Азул проявил деликатность и не показал, что удивлен моим вопросом, предположив, что он тоже направился к Сабии, где находились наемные работники того же происхождения.

Лейла загрустила, и мне перестали нравиться эти места. Желание утешить девушку и горечь моих неутоленных мечтаний привели к тому, что нам перестало доставлять удовольствие пребывание в Ранжере, и мы решили уехать.

Мы отошли от побережья и направились в глубь материка. Лейла несколько раз оборачивалась, чтобы сохранить воспоминания о городе, который положил столько почестей к ее ногам, и о том, как море катит волны к берегу.

Я смотрела, как Лейла идет рядом со мной, угадывая в ее походке ту же тяжесть, что и в моем сердце. Подозревала она о моей слабости к незнакомцу?

Пейзаж резко изменился. Растительность стала реже, и песок расстилался до горизонта. Ни одной птицы. Ни одного влажно сверкающего листа. Бог, должно быть, проклял эту землю, открыв ее ветрам и штормам и не защитив ни одним кустиком. Только пустыней и тишиной.

Я подняла глаза к небу и откинула покрывало. Капельки потекли мне на лицо, и пот стекал до ягодиц. Я предположила, что Аллах наблюдает за тем, как мы идем с этой маленькой девственницей, будто два муравья, и пробурчала:

— О Боже! Ты мог бы устроить, чтобы я родилась в стране с более мягким климатом, тогда мне было бы легче носить покрывало.

Лейла удивленно посмотрела на меня. Она привыкла к тому, что я говорю о сексе, но то, что я без почтения обращаюсь к Богу, очевидно, ее шокировало.