Вампиры [Vampire$] (ЛП)

— Не волнуйся, — сказал Феликс, не сводя с меня взгляд. — У меня есть еще две бутылки. — Он замер в нерешительности. Женщина все еще пила. — Этого, наверно, достаточно.

Наконец он забрал бутылку, после того, как примерно четверть ее содержимого исчезла и рассказал мне все о сестрах Гарсия.

Шестнадцать и семнадцать лет, соответственно, красивые, с мягким характером, и, самое главное, девственницы, что в Мексике значит намного больше, чем в Техасе. Они были гордостью этого района. Луч надежды в месте, где будущее выглядело слишком похожим на прошлое. Все их любили и похвалялись ими.

И затем они убежали в Хьюстон с двумя гринго, торговцами наркотиками.

— Но не слишком беспокойся, — заверил меня Феликс. — Завтра утром никто не будет нас искать или даже вспоминать, из-за чего они так сходили с ума этой ночью.

Я не был уверен.

— Почему ты так уверен?

Он пожал плечами.

— Это случалось раньше.

Снаружи раздался звук. Феликс задул свечу, прикрыл огонек сигареты, и одним движением отдернул одеяло. Он всматривался в темноту, внимательно слушая.

Они были там. Можно было безошибочно услышать шум толпы. Они шумели довольно близко. Я почувствовал небольшую клаустрофобию в этом товарном вагоне. Я подошел к Феликсу у двери.

— У меня есть идея, — шепнул я.

— Рад это слышать, — прошептал он через плечо.

— Давай убежим.

Он подался назад, улыбаясь.

— Обычно, я считаю это блестящим шагом. Моя первая реакция, подумать об этом. Но куда мы побежим?

— Как насчет реки? Мы могли бы отправиться в Биг Бенд до утра.

Он присел на каблуках, взял бутылку.

— Я думаю по крайней мере о шести причинах, почему это плохой план, — ответил он, делая глоток. Он вытер губы. — И все эти змеи.

Я засмеялся.

— Тогда, что ты предлагаешь.

— Хорошо, — ответил он, обратно задергивая вход одеялом, — если мы останемся здесь, я думаю мы получим пятьдесят пять шансов из ста.

Я нахмурился.

— Ты имеешь в виду, что они либо найдут нас, либо не найдут.

Мы выпили еще. У женщины было еще две. Мы болтали. Женщина молчала, пока пять или двадцать глотков спустя, она решила изменить свое имя на — Пятнадцать долларов, Американец.

Мы пили и разговаривали еще немного, около полутора часов, прежде чем она решила изменить его на — Пять долларов, Американец.

Непостоянная.

Где-то на второй бутылке, после того, как третья и самая близкая волна шума толпы прошла прямо возле нас, мы, Феликс и я, решили заключить пакт.

Мы были явно обречены, решили мы. Поэтому нужно было сказать друг другу, в эти последние минуты существования, Главную Правду О Своей Жизни, как пассажиры падающего авиалайнера.

Вот как я узнал, что он занимался контрабандой наркотиков, и он узнал, что я охочусь на них.

Это смешно сейчас, но тогда, я был зол как черт. Ну, раздражен, во всяком случае. Феликс смеялся, зная, что согласно пакту, я ничего не могу поделать с тем, что он мне рассказал. Пока я не заметил ему, что он не может никому рассказать обо мне, а потом мы оба заткнулись. И затем мы оба выпили еще.

И тогда мы оба сказали, — Еб твою! — в унисон, и рассмеялись.

Это было весело.

Что было странно, я удивлялся в первую очередь. Я имею в виду, разве я ожидал, черт возьми, что Феликс окажется таким? Просто он совсем не был этаким типом или чем-то вроде того.

Чем-то вроде того.

Во всяком случае, примерно две скверные вещи произошли в спешке. Первая, эта ужасная женщина, решившая изменить свое имя на — Даром — и откинувшаяся назад, задрав платье и широко раздвинув ноги, чтобы были видны ее прелести.

Клянусь Богом, у меня аж голова закружилась.

Вторая неприятность заключалась в том, что ее муж появился через другую дверь.

Я подумал, что другую дверь заело от ржавчины или что-то еще. Как бы то ни было, остальное выглядело так, будто так оно и было. И возможно, так и было, но Добрый Муженек просто открыл ее одним движением руки и возник в дверях, все шесть футов плюс двести фунтов с обезглавленной курицей в одной руке и окровавленным мачете в другой.

После своей жены, он был самым уродливым человеком, которого я когда-либо видел.

— Кажется я знаю, как товарный вагон попал на берег реки, — прошептал стоящий рядом со мной Феликс.

Я прошептал в ответ, не сводя глаз с Муженька.

— Он приволок его сюда на спине.

И затем женщина, жена, завопила и Муженек взревел, Феликс и я бросились в разные стороны, а этот мачете рассекал воздух, разбрасывая капли ярко-красной куриной крови, свеча перевернулась на картонную мебель, взвилось пламя, женщина прыгнула между нами и гигантом, спасая свою обстановку, и Феликс и я хотели использовать этот момент в основном для того, чтобы с криками умчаться в ночь.

Исключая Феликса, который слишком замешкался, чтобы захватить текилу, и меня пытавшегося заполучить свои металлические наручные часы, зацепившиеся за занавеску над дверью, и сорвавшуюся, когда я прыгнул в сорняки.

Снаружи ждала толпа.

Не настолько близко, чтобы увидеть нас. Еще нет. Но они собрались достаточно близко и были настолько близки, чтобы их не было возможности обойти и достаточно близко, чтобы они почти мгновенно увидели мерцающий свет вагона и двинулись к нему.