Вампир… ботаник?

«Ну да. Надо же, какие злобные вампиры — у честных ростовщиков золото отнимают…»

— Вампиры послали молнию в дом вер-доро Джафара, который никак не мог определиться, кому из аргентумов принадлежит его верность… и теперь у почтенного Джафара два дома (абсолютные копии, только небольшие), два совершенно одинаковых комплекта домочадцев и два экземпляра злобной тещи (вот ужас-то для мужика).

«Да, попал Джафар…»

— Вампиры влезли в огород вдовы купца Рашида и заколдовали весь ее урожай земляники на полное исчезновение.

«Ха».

— Вампиры влетели в гарем почтенного судьи Али. И в гарем смотрителя водоемов. И в гарем придворного лекаря… и еще в три гарема.

«Трижды ха».

Я бы не отказалась послушать это коллективное народное творчество и дальше (толстячок с лисьими глазками как раз начал захватывающее повествование о том, как одного из аргентумов он собственными глазами видел висящим вниз головой на тутовом дереве и горланящим непристойную песню), но пришлось отвлечься. При известии о гаремах тряпка у моих губ задергалась и забрыкалась, как живая. Что за новости еще? Я отвела это скомканное (как оказалось, меховую шубу) от лица, не дыша, приподняла полу… и на землю шлепнулся сторожок. Слегка помятый и явно не понимающий, с чего злобная хозяйка запихнула его в это жаркое-неуютное-лохматое? Это что, я сцапала его с земли вместе с шубой? А… а… нечего нос совать куда попало! Или что там у него?

— Эх… не горюй, малыш, идем, дам вкусного…

Глава 14

Если женщина наконец замолчала, то, скорее всего, она заснула.

Народная мудрость

Дарья

— Джано!

— Тсс. Не пугай его.

— Кого? О…

Черный ужас сидел на столе, на какой-то тряпке, и, мрачно сверкая глазами, судорожно сучил лапками, вплетая в ткань свои паучьи нити… в подозрительно знакомую ткань, кстати…

— Это та самая ловушка для моли?

— Что? Ах да. Он ее починит. Такие существа видят плетения и восстанавливают их на интуитивном уровне. А если вещь магическая, то и чары можно восстановить — плетения будут совершенно однородны, никаких обрывов и искажающих узлов.

Я покивала, с сочувствием разглядывая еще одного свидетеля паучьих подвигов: белую мышь в стеклянном аквариуме. Бедная пушистая мышильда явно не знала, что паук — птицежор, а не мышеед. И, похоже, считала себя будущим обедом черной громадины.

— Ты посмотри, какая умница… — ворковал вампир. — Не хочет есть, пока работу не закончит.

— Ну…

— Ты только сама его не корми.

Та-ак. Это что, наезд?

— Хочешь сказать, я плохо готовлю?

— Э-э… нет. Просто рискованно. Непредсказуемо. На сторожков хоть бы глянуть. А паук ценный. — И хозяин снова уставился на свою восьминогую радость жизни.

Странно это все-таки. В смысле… разве он не должен сейчас думать об аргентумах, волноваться о том, что Даиз отомстит, и так далее?

— Джано… А ты что такой спокойный?

Показалось или ладонь чуть дрогнула?

— Ты о чем?

— Хочешь сказать, аргентумы тебя не вызовут?

Не показалось. Лицо (наконец-то я научилась различать мимику под всей этой краской!) чуть напряглось.

— Вызовут.

— Попадет же? Эти кровососы должны быть в ярости.

— Да…

— И?

— Что — и?

— Делать что думаешь?

Вампир помолчал.

— Пойду на вызов.

— Вот прямо так и пойдешь? Мало вчерашнего было?

— А что я должен делать, Дарья? — В голосе Джано послышалась тоска. — Они правящие. Я вампир. Я обязан подчиняться.

— Даже если тебя убивают?

— Они имеют право.

— Ни хрена!

Брови вампира дернулись.

— При чем тут корнеплоды?

— Твою швабру, Джано! Ну какие корнеплоды? Я про тебя и это твое… черт, не знаю, как назвать! Подчиняться, повиноваться, слушаться… сколько можно, а? Ты умный… ты столько знаешь, ты сильный, ты… нельзя так! Ты бороться должен! На что бы они там ни имели права, все равно!

— Бороться с аргентумами? — тихо повторил вампир. — Но я не могу…

— Почему? — Я рычала уже по инерции: с вампиром творилось что-то неладное. Он побелел так, что даже под краской заметно стало, мучительно свел брови, а в глазах дрожал, разгораясь, знакомый серебряный блеск…

— Я… мне…

— Джано, ты что?

— Мне запрещено… — прошептали белые губы.

— Что? Эй… держись, что ты, а? Держись.

Но он меня уже не слышал. Узкая ладонь слепо шарила в воздухе, нащупывая опору.

— …запрещено… думать… об этом… — выдохнул вампир. И стал оседать на пол…

Да что ж такое?..

Он пришел в себя буквально через тридцать — сорок секунд. Я только и успела, что испугаться. Ну и еще аквариум сшибить, когда на помощь бросилась. Тот, с мышильдой…

Открыл глаза:

— Дарья? — А взгляд не туманный, как обычно после такого вот полуобморока, а острый, прицельный. — Повтори.

— Что повторить? Ты как вообще?

— Повтори, что ты сказала перед этим, перед моим… повтори.

— Ты должен боро… эй, а тебе снова плохо не станет?

— Пов-то-ри.

Голос у него был… ладно, повторю, трудно, что ли.