Вампилов

Да, мнение о том, что писатель, рисуя типические характеры, должен постоянно думать о их «современности», не правомерны. Минуют эпохи, меняются уклад жизни, привычки, даже не укорененные в народной почве традиции, а характер человека, наклонности, идеалы — всё, что составляет нравственную и духовную сущность его, изменяется медленно. Причем необязательно в лучшую сторону. Наверное, поэтому мы с интересом смотрим на сцене драмы и комедии Эврипида, Эсхила, Аристофана, Шекспира, Мольера, Лопе де Вега. И всегда современен тот драматург, который продолжает бессмертную миссию искусства — указывать человеку на душевный свет и тьму, на духовный простор и бездну, на земную святость и распущенность.

* * *

Получив альманах со своей пьесой, Вампилов сразу же сообщил Якушкиной: «Посылаю Вам “Ангару” с “Утиной охотой”. Вышла! Хоть так, да все-таки эта пьеса теперь существует».

Радость автора можно понять. Но ведь пьеса-то была написана почти три года назад! Еще в начале 1968 года Александр сообщал жене из Москвы: «Мне очень важно продать “Охоту”, и нельзя уезжать отсюда, не испытав всех возможностей. Желающих поставить эту пьесу много — сложности совсем в другом…» Тогда одолеть запреты цензуры и Министерства культуры не удалось. Не удастся это и в последующие два года. Но то ли какая-то тайная сила таланта, то ли неубывающая уверенность в правоте на давали Вампилову опускать руки. В том же письме Якушкиной следом за доброй вестью — строки о делах:

«Не поленитесь, напишите мне в двух словах, как живете, что нового в столичных журналах. Провинциальному автору интересно это знать. Тем более в ближайшее время я в Москву не собираюсь, хотя и получил через Степанову^[68] ангажемент от Лаврентьева^[69], который почему-то предлагает устроить меня на месяц в Малеевку или Переделкино через Союз писателей. Не знаю. Если сей порыв доживет в нем до весны, возможно, я воспользуюсь этим предложением. Работать только-только приступил. Если “Современник” (Котова) попросит у Вас вариант второй картины “Старшего сына” — дайте. Или, может быть, они уже оставили эту затею? Ничего не слышно? Что поделывается в Вашем замечательном театре, как существуете Вы с Вашим неугомонным шефом? Куда, по-Вашему, сунуться мне с новой “Валентиной”? Напишите».

А в начале следующего, 1971 года Вампилов опять изливает Елене Леонидовне свои горести по поводу запретов и свои планы — а что остается ему, кроме доброй работы?

«Судя по Вашему письму, воз с моими пьесами всё на том же месте, если не считать энтузиазма, проявленного Табаковым. Дай бог, но разрешения-то у него нет. Я получил от него письмо тоже, где он сообщает мне, что репетиции идут. Еще я говорил по телефону с Ефремовым, он сказал, что во МХАТе читал пьесу на коллективе (“Охоту”) и что она принята почти единогласно (два голоса против). Говорит, что ждет меня в апреле. Не знаю. От Любимова пока ничего не слышно. Я собираюсь в Москву в конце марта — в начале апреля и, видно, в самом деле поживу апрель в Переделкине.

“Валентину” я привезу готовую, а новой работы я так и не начинал, всё обдумываю и бросаюсь от одного сюжета к другому. Это даже кризис какой-то…

Тут я встречался с одним, он видел “Трамвай желаний”^[70] у Вашего папа^[71], говорит, он довольно удачно проехался на этом роскошном виде транспорта. Хочется посмотреть. Пойдем с Вами в апреле — по контрамарке. Вы берите, я к ним больше не ходок, как трезво подумаешь, так выходит, что последний раз он обошелся со мной как с последним безбилетником, только что в шею не вытолкал. “Это на периферии наших интересов” — помните?..

А впрочем, жизнь идет, и, кажется, как обычно, что завтра будет много лучше, чем сегодня. А вдруг и на самом деле? Скоро увидимся и поговорим как следует…»

* * *

Ранней весной 1971 года Александр участвовал в очередном творческом семинаре, на этот раз в местечке Дубулты под Ригой. Одним из руководителей семинара был известный драматург Александр Штейн. В своей биографической книге «Второй антракт» он рассказал о том, какое впечатление произвели на него Вампилов и его пьесы. Но и страницы книги, не посвященные их знакомству, — о литературных пристрастиях Штейна, его собственных творческих воззрениях, — даже и эти страницы словно бы написаны под впечатлением от сочинений молодого сибиряка, перекликаются с его художественными поисками. Поэтому мы решаемся привести эти строки А. Штейна.

В главке «Перечитывая Леонида Андреева» он написал: