Вальпургиева ночь

Доктор(перекрывая разноголосицу и гвалт). Срочно к телефону! На центральный и в морг!

Постовые медсестры(вразнобой). А один-то! Один-то умер стоя! Скрестивши руки!.. И до сих пор не падает, к стенке привалился! Пять литров метилового — подчистую! Нет, один, по-моему, еще дышит… Кто же так кричал? Сколько я помню, никогда такого урожая не случалось!

Куча санитаров — толстых и с носилками. Начинается вынос трупов, звучит третья часть Второй симфонии Сибелиуса.

Боренька. Наташа, где твои ключи?!

Натали(ополоумев, даже не плачет). Ой не знаю… ничего не знаю…

Одна из медсестер. А Колю-то, Колю зачем понесли? Он ведь будто немножко дышит…

Доктор(язвительно). Ничего! Тоже в морг! Вскрытие покажет, имеем ли мы дело с клинической смертью или клиническим слабоумием!..

Боренька(поддевая ногой раненую голову Гуревича). А с этим что делать?

Доктор. Пронаблюдайте за ним. А я к телефону. Трезвону сегодня не оберешься.

Боренька(за ноги втаскивает Гуревича на середину палаты. Слепцу и зрителю почти ничего не видно, Бореньке видно все). Ну как поживаем, гнида?.. Тоскуем по крематорию?.. Вонючее ваше племя!

Серия ударов в бок и в голову тяжелым ботинком.

Мало вам было крематориев?

Гуревич(хрипло). Я же слепой… Я ничего не вижу…

Удар.

Натали(из полутьмы). Что же теперь будет-то, мама…

Толчкообразно всхлипывает. Плачет, как девчонка.

Боренька (при каждой его реплике Сибелиус на время отступает, и вторгается музыка, которая, если переложить ее на язык обоняний, отдает протухшей поросятиной, псиной и паленой шерстью). Ослеп, говоришь? С-сучье вымя!.. Раньше ты жил, как в раю: кто в морду влепит — все видать. А теперь — хрен увидишь.

Влепляет еще, потом опять в голову.

Натали(истерично). Борька! Перестань! Перестань! Ведь это с ума сойти! Перестань!

Затыкается в клокочущих рыданиях.

Боренька (со все возрастающим остервенением). Душегубки вам строить надо, скотское ваше племя!

Серия ударов в почки, рычание слепого и сопение медбрата.

Тварь ползучая! С-с-скотобаза!

Рык Гуревича становится все смертельнее. Занавес уже закрыт, и можно, в сущности, расходиться. Но там, по ту сторону занавеса, продолжается все то же, и без милосердия. Никаких аплодисментов.

КОНЕЦ

.