Читаем Вальпургиева ночь полностью

Звук вначале непонятный. Будто кто-то с размаху затворил засобой дверь на щеколду. Все поворачиваются. А это — Вова. А это — Вовин рот, раскрытый в продолжении всего акта, — захлопывается навсегда. Почти в то же время обрываются храпы комсорга Еремина под белой простыней. За стеной — «Липа вековая».

Коля(шатаясь, подходит к Вове и прикладывает ухо к его сердцу). Вова! Дядя Вова! Куда ты уходишь?!.. Не уходи. В лесу-то ведь сейчас как хорошо! И дух такой духовитый!..

По-ребячески плачет.

Гамбузии плещутся в пруду… расцветают медуницы…

Вова не откликается.

Прохоров. Ну, почему бы действительно не отпустить человека в деревню?.. Ведь просился же, каждый день просился — и всякий раз отказывали. Вот и зачах человек от тоски по лесным пространствам…

Гуревич. За упокой…

Четверо оставшихся, под все длящуюся «Липу вековую», выпивают за упокой.

Прохоров(в упор смотрит на Гуревича). И чем же все-таки кончится… вся эта серия наших побед над замученным миром?

Гуревич(с пафосом). Я поведу вас тропою грома и мечты! Распростертие крыльев наших будет во всю ширину земли! Не лишайте себя предрассветных чувств! Свистать всех наверх! Еще по бокалу! За солнечное сплетение обстоятельств!..

Алеха(голосом хриплым и павшим). Ура…

Витя, выпив, тоже оседает на койку, рядом с Алехой. Его начинает неудержимо рвать шахматными пешками и костяшками домино. Сотрясаясь всем своим телом, он делает несколько конвульсивных движений ногами — и падает в постель, бездыханный. Гуревич и Прохоров загадочно смотрят друг надруга. Свет в палате, неизвестно почему, начинает меркнуть.

Стасик(встает с колен. Забегал в последний раз). Что с вами, люди? Кто первый и кто последний в очереди на Токтогульскую ГЭС? Отчего это безлюдно стало на Золотых пляжах Апшерона? Для кого я сажал цветы? Почему?.. Почему в тысяча девятьсот семидесятом году ЮНЕСКО не отметило две тысячи лет со дня кончины египетской царицы Клеопатры?!..

И снова замерзает, на этот раз со склоненной головою и скрестив на груди руки, а-ля Буонапарте в канун своего последнего Ватерлоо. И так остается до предстоящего через несколько минут вторжения медперсонала.

Прохоров. Алеха!

Алеха(тяжело дышит). Да… я тут…

Прохоров (тормошит). Алеха!..

Алеха. Да… я тут… прощай мама… твоя дочь Любка… уходит… в сырую землю.

Запрокидывается и хрипит.

Мой пепел… разбросайте над Гангом…

Хрипы обрываются.

Прохоров. Так что же это… Слушай, Гуревич, я видеть начинаю плохо…

Уже исподлобья.

А тебе — ничего?..

Гуревич. Да видеть-то я вижу. Просто в палате потемнело. И дышать все тяжелее… Ты понимаешь: я сразу заметил, что мы хлещем чего-то не то…

Прохоров. Я тоже почти сразу заметил… А ты, если сразу заметил, почему не сказал?

Гуревич. Мне просто показалось…

Прохоров. Что тебе показалось?.. А когда уже передохла половина палаты, тебе все еще казалось?..

Злобно.

Умысел у тебя был. Ум-мысел. Вы же не можете… без ум-мысла…

Гуревич. Да, умысел был: разобщенных — сблизить, злобствующих — умиротворить… приобщить их к маленькой радости… внести рассвет в сумерки этих душ, зарешеченных здесь до конца дней… Другого умысла не было…

Прохоров. Врешь, ползучая тварь… Врешь… Я знаю, чего ты замыслил… Всех — на тот свет, всех — под корень… Я с самого начала тебя раскусил… Ренедекарт… С-с-су-чара…

Пробует подняться с кровати и с растопыренными уже руками надвигается на спокойно сидящего Гуревича. Но уже не в силах, что-то отбрасывает его назад, в постель.

С-сученок…

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги