Вальпургиева ночь

Прохоров. Я догадываюсь, что это за мысль.

Гуревич. Нет-нет, гораздо дерзновеннее, чем ты думаешь… Я их взорву сегодня ночью!

За дверью голос медсестрички Люси: «Мальчики, на укольчики! Мальчики! В процедурный кабинет, на укольчики!»

В третьй палате ни кто не внемлет. Один только Гуревич делает пробные шаги.

Гуревич(еще что-то шепчет Прохорову. Потом:)

Так я вернусь минут через пятнадцать,
Увенчанный или увечный. Все равно.

Прохоров. Браво! Да ты поэт, Гуревич!

Гуревич.

Еще бы! Пожелай удачи. Буду
Иль на щите и с фонарем под глазом
Фиолетовым, но… но, всего скорей,
И со щитом, и — и без фонарей.

ЗАНАВЕС

.

Акт третий

Лирическое интермеццо. Процедурный кабинет. Натали, сидя в пухлом кресле, кропает какие-то бумаги. В соседнем, аминазиновом, кабинете — его отделяет от процедурного какое-то подобие ширмы — молчаливая очередь за уколами. И голос оттуда исключительно Тамарочкин. И голос примерно такой: «Ну, сколько я делала тебе в зад уколов, а ты все дурак и дурак!.. Следующий!! Больно? Уж так я тебе и поверила! Не зуди, маманя! А ты — чего пристал ко мне со своим аспирином? Фон-барон какой! Аспирин ему понадобился! Тихонечко и так подохнешь! Без всякого аспирина! Кому ты вообще нужен, раздолбай?.. Следующий!..» Натали настолько свыклась с этим, что и не морщится, да и не слушает. Она вся в своих отчетных писульках. Стук в дверь.

Гуревич(устало). Натали?..

Натали.

Я так и знала, ты придешь, Гуревич.
Но что с тобой?..

Гуревич.

Немножечко побит,
Но снова Тасс у ног Элеоноры!..

Натали.

А почему хромает этот Тасс?

Гуревич.

Неужто непонятно?.. Твой болван
Мордоворот совсем и не забыл…
Как только ты вошла в покой приемный,
Я сразу ведь заметил, что он сразу
Заметил, что…

Натали.

Какой болван? Какой Мордоворот?
При чем тут Борька? Что тебе сказали?
Как много можно наплести придурку
Всего за два часа!.. Гуревич, милый,
Иди сюда, дурашка!..

И наконец объятие. С оглядкой на входную дверь.

Ты сколько лет здесь не был, охломон?

Гуревич.

Ты знаешь ведь, как измеряют время
И я и мне чумоподобные… (Нежно) Наталья…

Наталья.

Ну что, глупыш?.. Тебя и не узнать.
Сознайся, ты ведь пил по страшной силе…

Гуревич.

Да нет же… так… слегка… по временам…

Натали.

А ручки, Лева, — отчего дрожат?

Гуревич.

О, милая, как ты не понимаешь?!
Рука дрожит — и пусть ее дрожит.
При чем же здесь водяра? Дрожь в руках
Бывает от бездомности души.

Тычет себя в грудь.

От вдохновенности, недоеданья, гнева
И утомленья сердца,
Роковых предчувствий,
От гибельных страстей, алканной встречи,

Натали чуть улыбается.

И от любви к Отчизне, наконец.
Да нет, не «наконец»! Всего важнее —
Присутствие такого божества,
Где ямочка, и бюст, и…