Читаем Валькирии. Женщины в мире викингов полностью

Роль жены четко прописана в норвежских законах, которые подтверждают ее приоритет в «домашнем хозяйстве» (innan stokks), если она привносит в брак имущество[287]. На практике полного разделения между женскими и мужскими правами и обязанностями не было. В данном случае юридическая терминология не может служить отражением того, что роли в обществе были распределены по половому признаку. Например, в качестве приданого женщины часто привносили в домашнее хозяйство значительную часть земли или движимого имущества. Следовательно, они могли принимать экономические решения. Согласно судебнику «Серый гусь», жена имела право потратить определенную сумму, не посоветовавшись с мужем (это могли быть повседневные расходы) или вести более важные дела, если у нее было на то согласие супруга[288]. Об этом свидетельствует наличие в женских захоронениях весов с гирьками, которые были необходимыми инструментами для заключения сделок. Все это предполагает, что скандинавские женщины могли успешно управлять своим домом.

В литературных источниках власть хозяйки дома обычно подчеркивается упоминанием о связке ключей на поясе. «Песнь о Трюме» представляет такой образ для комедийного эффекта: когда дородного Тора наряжают во Фрейю, «связка ключей на бедре забренчала». Ключи находят и в женских захоронениях, но не так часто, как можно было ожидать, учитывая гипотезу о том, что они были основным хозяйским атрибутом. На территории Дании ключи обнаружены лишь в 9 % женских могил, относящихся к эпохе викингов, в то время как домохозяйки, несомненно, составляли гораздо более значитеьную часть населения[289]. На мысль о том, что символическое значение ключа было более широким, наводят и такие находки, как декоративные предметы в узнаваемой форме, выполненные из драгоценных металлов или кожи. В «Песни о Трюме» говорится, что Тора одевают «в брачный убор», то есть как пока еще незамужнюю женщину (до сих пор неизвестно, насколько сильно менялся наряд женщины после вступления в брак), но ключи на бедре, скорее всего, символизируют такие качества Фрейи, – как напористость и властность[290]. С другой стороны, любой ключ как бы намекает на то, что он призван открыть, будь то сундук или дверь в кладовку, так что как символ он вполне мог означать право собственности и связанную с этим степень ответственности.

Жены знатных мужчин помимо прочих обязанностей также отвечали за проведение пиршеств. В Скандинавии и Исландии эпохи викингов, когда государство находилось в зачаточном состоянии, за соблюдением законов вообще никто не следил, люди были вынуждены сами отстаивать свою безопасность и заботиться о благополучии путем заключения союзов и разного рода соглашений. В этих условиях правители были просто обязаны щедро вознаграждать своих друзей и сторонников. Помимо брачных договоренностей этому способствовали пиры и раздача даров[291]. Согласно сагам, хозяйка дома отвечает за подготовку пиршества (см. главу 4), а также следит за порядком на самом мероприятии, выстраивая и поддерживая строгую иерархию среди гостей, подчеркивая статусность приглашенного качеством его обслуживания или особенно почетным местом. Кроме того, она следит за произнесением тостов, а иногда и сама говорит приветственные речи, хотя в сагах эта роль порой совсем не упоминается и сводится исключительно к подношению напитков, в которых порой содержатся галлюциногены или яды[292]. Изображения женщины, держащей в руках рог для напитков, встречается как на камнях, так и в виде отдельных фигурок (рисунки E и F; рисунки 5 и 13)[293]. На одном из готландских камней несколько таких женских фигур обращены к фигуре мужчины-воина, который едет верхом на восьминогом коне. Это может быть как сам Один на Слейпнире, так и какой-то знатный муж, которого Один отправил в загробный мир на своем коне (рисунок 5). В этом случае одна из женских фигур может трактоваться как Фрейя или валькирия. В «Младшей Эдде» Фрейя прислуживает грубому йотуну Хрунгниру, который посещает богов в Асгарде и требует гостеприимства (см. предисловие), а в «Старшей Эдде» валькирия Сигрдрива подносит полный меда рог герою Сигурду после того, как он убивает дракона Фафнира.

Длинный дом викингов был местом, где происходили и самые обыденные процессы (сон, еда, работа и воспитание детей), и очень важные события, к числу которых относились и ежегодные ритуалы, такие как праздник зимнего солнцестояния йоль (jól). Эти торжества предполагали демонстрацию гостеприимства и были неотделимы от политики. Тот факт, что все они проходили под одной крышей, говорит о том, что в эпоху викингов частное было отделено от общественного в гораздо меньшей степени, чем сегодня[294]. Отсюда напрашивается и вывод о том, что роли мужчин и женщин в такого рода мероприятиях не определялись исключительно половой принадлежностью. Порой социальный статус был гораздо важнее, чем пол.

Мудрость, верность и решительность
Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология