Валис

Несмотря ни на что, Толстяк решил, что они с Шерри сходятся в главном. Оба верили, что Бог есть; что Христос умер, чтобы спасти человечество; что те, кто не верит в Бога, вообще не знают, что происходит. Толстяк сказал Шерри, что видел Бога. Она отнеслась к этой новости невозмутимо (она в это время гладила).

– Это называется «теофания», – сообщил Толстяк. – Или «епифания» – «богоявление».

– Богоявление, – говорила Шерри размеренно, в такт движениям утюга, – это праздник, который отмечают шестого января, поминая крещение Христа. Я всегда на этот праздник хожу в церковь, а почему ты не ходишь? Такая чудесная служба.

Шерри бубнила и никак не могла остановиться. Толстяк был заинтригован. Он попытался сменить тему; как раз сейчас Шерри рассказывала, как Ларри – для Толстяка отец Минтер – пролил церковное вино прямо на коленопреклоненную прихожанку с глубоким декольте.

– Как ты думаешь, Иоанн Креститель был ессей? – спросил Толстяк.

Шерри Сольвиг никогда не признавала, что не знает ответа на теологический вопрос. В самом крайнем случае она говорила: «Я уточню у Ларри». Толстяку она спокойно сказала:

– Иоанн Креститель был Илия, который вернулся перед явлением Христа. Христа спрашивали, и Он ответил, что Иоанн Креститель – это Илия, вернувшийся согласно пророчеству.

– Но он был ессеем?

На мгновение оставив глажку, Шерри заметила:

– Разве ессеи жили не на Мертвом море?

– Ну да, в Кумране.

– А разве твой друг епископ Пайк умер не на Мертвом море?

Толстяк всегда с гордостью упоминал о знакомстве с Джимом Пайком.

– Да, – кивнул он. – Джим с женой отправились в пустыню Мертвого моря на «Форде Кортина». У них были с собой всего две бутылки кока-колы.

– Это я уже слышала. – Ирония вновь вернулась к Шерри.

– Чего я так и не могу понять, – продолжил Толстяк, – так это почему они не выпили воду из радиатора. Так всегда делают, когда машина ломается посреди пустыни.

Толстяк уже не первый год обсуждал гибель Джима Пайка. В его воображении это событие было как-то связано с убийствами Джона Кеннеди и доктора Кинга, хотя он и не мог сказать почему.

– Может, у них в радиаторе был антифриз? – предположила Шерри.

– В пустыне Мертвого моря?

Шерри заметила:

– У меня машина барахлит. Парень на станции говорит, что подвеска разболталась. Это серьезно?

Толстяк вовсе не хотел говорить о старом, разбитом рыдване Шерри, ему хотелось обсуждать смерть Джима Пайка.

– Не знаю.

Толстяк ломал голову, как бы вернуть разговор в русло гибели его друга, но ничего не получалось.

– Чертова тачка! – выругалась Шерри.

– Ты ж ее не покупала, тебе ведь ее подарили.

– Да он вел себя как будто я его собственность только потому, что подарил мне эту машину.

– Напомни, чтобы я никогда не дарил тебе машин, – попросил Толстяк.

Все было как на ладони. Шерри не любит принимать помощь, потому что испытывать ответную благодарность для нее тягостная обязанность. Однако Толстяк справился и с этой проблемой: он что-либо сделает для Шерри, не ожидая получить что-то взамен; следовательно, не ожидая благодарности. Следовательно, если он ничего не получает взамен – это хорошо.

Толстяк не заметил, что благодарность не просто отсутствовала (с этим он был способен справиться психологически) – ее место заняла открытая злоба. Толстяк счел это раздражительностью, некоей формой нетерпения. Он не мог принять, что кто-то способен ответить злобой на помощь. Таким образом, он отказывался верить собственным чувствам.

Однажды, когда я читал лекции в Калифорнийском университете в Фуллертоне, один студент попросил меня дать определение реальности. Подумав, я ответил:

– Реальность не исчезает, если вы перестаете верить в нее.

Толстяк не верил, что Шерри отвечает злом на помощь, однако это никак не изменило ситуацию. Таким образом, реакция Шерри оказывалась за пределами того, что мы называем реальностью. Нравилось это Толстяку или нет, нужно было как-то справляться с этим, в противном случае ему просто не стоило видеться с Шерри.

Визиты Толстяка к Шерри стали одной из причин ухода Бет. Толстяк полагал, что его визиты не более чем благотворительность. На самом деле тут были замешаны сексуальные желания, поскольку Бет утратила к нему интерес, и Толстяк, как говорят, не получал своего. Шерри во многом казалась ему симпатичной, да, собственно, она и была симпатичной. Во время химиотерапии она носила парик. Дэвид был одурачен и постоянно делал Шерри комплименты по поводу ее волос, что немало удивляло ее.

Изучая формы, которые принимает мазохизм у современного человека, Теодор Райк пришел к интересным выводам. Мазохизм более распространен, чем мы думаем, поскольку его формы весьма размазаны. Основной процесс таков: человек видит нечто плохое, что кажется неизбежным. Нет способа остановить этот процесс; человек беспомощен. Чувство беспомощности генерирует необходимость как-то обуздать боль – контролировать ее любым способом. В этом есть смысл; субъективное чувство беспомощности более болезненно, нежели неотвратимое страдание.