ВАЛИС. Трилогия

— Да, ее и доктора Мейсона. Никакие они не доктора. Это был не Джефф. Он не возвращался с того света. Нет в этом правды. Тупость, как сказал этот бедный мальчик, ее сын. О боже, я не позвонил ее сыну.

— Я скажу ему.

— Это его добьет. А может и нет. Может он сильнее, чем мы думаем. Он видел насквозь весь этот бред о возвращении Джеффа.

— Если ты болен шизофренией, то не можешь не говорить правду.

— Тогда шизофренией должно болеть больше людей. Что это, история с новым платьем короля? Ты ведь тоже знала, но не говорила.

— Дело здесь не в знании. Здесь дело заключается в значимости.

— Но ты никогда не верила в это.

— Не уверена, — ответила я через некоторое время.

— Кирстен мертва, потому что мы поверили в чушь. Оба. А верили мы, потому что хотели верить. Теперь у меня нет этого мотива.

— Полагаю, нет.

— Если бы мы посмотрели в глаза суровой правде, Кирстен сейчас была бы жива. Я могу лишь надеяться, что положу этому конец, здесь и сейчас… и последую за ней позже. Гаррет и Мейсон могли догадаться, что Кирстен больна. Они злоупотребили больной, сбитой с толку женщиной, и теперь она мертва. Я считаю их виновными. — Он помолчал какое–то время и затем сказал: — Я пытался заставить Кирстен обратиться в клинику для наркоманов. Здесь, в Сан–Франциско, у меня есть несколько друзей, занимающихся этим. Я хорошо знал о ее зависимости и знал, что ей могут помочь только профессионалы. Мне пришлось пройти через это самому, как ты знаешь… с алкоголем.

Я ничего не ответила, просто вела машину.

— Останавливать издание книги слишком поздно, — продолжил Тим.

— Разве ты не можешь позвонить редактору и…

— Теперь это их собственность.

— Но они весьма почтенное издательство. Они послушаются тебя, если ты велишь им отказаться от книги.

— Они уже разослали рекламные предпубликационные материалы. Через них распространяются переплетенные гранки и ксерокопии рукописи. Что я сделаю… — Тим задумался. — Я напишу другую книгу. В ней будет рассказываться о смерти Кирстен и моей переоценке оккультного. Это будет для меня лучше всего.

— Я думаю, тебе следует отозвать «Здесь, деспот Смерть».

Однако он уже принял решение. Он энергично покачал головой:

— Нет, пускай все идет так, как запланировано. У меня годы опыта с подобными делами. Нужно примириться с глупостью — моей собственной, имею я в виду, конечно же, — и затем, примирившись с ней, начать ее исправлять. Моя следующая книга и будет таким исправлением.

— Аванс был большой?

Бросив на меня взгляд, Тим ответил:

— Не очень, принимая во внимание потенциал сбыта. Десять тысяч при подписании контракта, еще десять тысяч, когда я предоставил им законченную рукопись. И еще десять тысяч, когда книга будет издана.

— Тридцать тысяч долларов — куча денег.

Скорее самому себе, в раздумьях, Тим сказал:

— Думаю, я добавлю посвящение. Посвящение Кирстен. In memoriam. И немного напишу о своих чувствах к ней.

— Ты мог бы посвятить ее им обоим. Джеффу и Кирстен. И написать: «Упаси, Господи, от такого…»

— Очень подходяще.

— Добавь меня и Билла, — попросила я. — Если уж решил. Мы — часть этого кино.

— «Кино»?

— Это выражение из Беркли. Вот только это не кино, это опера Альбана Берга «Воццек». Они все там умирают, кроме маленького мальчика, скачущего на деревянной лошадке.

— Мне надо будет позвонить насчет посвящения. Гранки уже в Нью–Йорке, исправленные.

— Это она их закончила? Ее работа?

— Да, — ответил он рассеянно.

— А она правильно все сделала? В конце концов, она плохо себя чувствовала.

— Полагаю, что правильно. Я не просматривал их.

— Ты ведь собираешь провести мессу в память о ней? В соборе Божественной Благодати.

— Ах да. Это одна из причин, почему я…

— Думаю, тебе надо пригласить «Кисс». Это группа, очень почитаемая рок–группа. Ты ведь когда–то хотел устроить рок–мессу.

— Ей нравились «Кисс»?

— Сразу после «Ша–На–На».

— Тогда мы должны позвать «Ша–На–На», — ответил Тим.

Какое–то время мы снова ехали молча.

— «Патти Смит Груп», — вдруг сказала я.

— Можно мне задать тебе несколько вопросов о Кирстен?

— Я готова ответить на любой.

— Я хочу прочесть на службе стихи, которые ей нравились. Можешь мне назвать какие–нибудь? — Он достал из кармана пиджака записную книжку и ручку с золотым пером. Он ждал.

— Есть прекрасное стихотворение о змее, Дэвида Лоуренса. Она любила его. Не проси меня прочесть его, сейчас я не смогу. Извини. — Я закрыла глаза, стараясь не заплакать.

12

На заупокойной службе епископ Тимоти Арчер прочитал стихотворение Лоуренса о змее. Он прочел его изумительно, и я видела, как были тронуты присутствующие, хотя их было не так уж и много. И даже не все из них знали Кирстен Лундборг. Я все искала в соборе ее сына Билла.

Когда я позвонила ему и сообщила скорбную весть, он отреагировал весьма сдержанно. Думаю, он предвидел это. Тогда над ним были не властны ни больница, ни тюрьма. Билл заработал свою cвoбоду гулять, разрисовывать автомобили, или чем он там занимался. Во всяком случае, теперь он развлекался в своей обычной серьезной манере.