Валис. Трилогия

Господь хранит меня от еще одной такой ночи. Но черт побери, не переживи я ту ночь, выпивая, плача, читая и страдая, я никогда бы не родилась, не родилась по–настоящему. То было моментом моего рождения в реальном мире, и реальный мир для меня — смесь боли и красоты. И это верное видение мира, потому что из этих составляющих реальность и складывается. И все они были у меня в ту ночь, в том числе и пачка болеутоляющих таблеток, которую я привезла домой от дантиста, когда закончилось мое испытание. Я приехала домой, приняла таблетку, выпила кофе и отправилась спать.

И все же… Я считаю, что именно этого Тим и не сделал: он либо не объединил книгу и боль, либо, если объединил, сделал это неправильно. У него была музыка, но не было слов. Или, точнее, у него были слова, но они относились не к миру, а к другим словам — такое в книгах по философии и статьях по логике называется «порочным регрессом». Порой в подобных книгах и статьях говорится, что «вновь угрожает регресс», что означает, что мыслитель вошел в петлю и находится в большой опасности. Как правило, он даже не знает об этом. Разборчивый толкователь с острым умом и острым глазом следит за ходом и замечает угрозу. Или же нет. Я не могла быть для Тима Арчера таким толкователем. А кто мог? Псих Билл попал в самую точку и был отослан в свою квартиру в Ист–Бей, дабы обдумать свои заблуждения.

«У Джеффа есть ответы на мои вопросы», — заявил Тим. Да, следовало мне ответить, что Джеффа не существует. И весьма вероятно, что сами вопросы также нереальны.

Так что оставался только Тим. А он усердно готовил свою книгу, повествующую о возвращении Джеффа с того света, книгу, которая — и Тим знал это — поставит крест на его карьере в епископальной церкви и, более того, выведет его из игры за влияние на общественное мнение. Это слишком высокая цена, весьма порочный регресс. И он действительно уже угрожал. Он практически настал — пришло время для поездки в Санта–Барбару, к доктору Рейчел Гаррет, медиуму.

Санта–Барбара, Калифорния, производит на меня впечатление одного из самых трогательно прекрасных мест страны. Хотя формально (то есть территориально) она часть Южной Калифорнии, в духовном смысле этого не скажешь — так или иначе, мы, с Севера, в высшей степени не понимаем Юга. Несколько лет назад антивоенно настроенные студенты из Калифорнийского университета в Санта–Барбаре сожгли дотла отделение «Бэнк ов Америка», к тайному удовольствию каждого — то есть город не отрезан от времени и мира, не изолирован, хотя его прекрасные сады и наводят на мысль о прирученной системе убеждений, нежели буйной.

Мы трое перелетели из Международного аэропорта Сан–Франциско в маленький аэропорт Санта–Барбары. Нам пришлось довольствоваться двухмоторным пропеллерным самолетом — взлетно–посадочная полоса местного аэродрома слишком мала для приема реактивных. Закон требует сохранения стиля города, отличающегося постройками из необожженного кирпича, то есть испанского колониального стиля. Пока такси везло нас к месту нашего проживания, я отмечала преобладание испанского дизайна во всем, даже в торговых центрах–пассажах. Я сказала себе: вот то место, где я могла бы вполне сносно жить. Если когда–либо покину район Залива.

Друзья Тима, у которых мы остановились, не произвели на меня впечатления: это были чуть что втягивающие шею, благовоспитанные и зажиточные люди, не имевшие с нами ничего общего. У них были слуги. Кирстен и Тим спали в одной спальне, у меня была другая, довольно маленькая, используемая явно в тех случаях, когда остальные заняты.

На следующее утро Тим, Кирстен и я отправились на такси к доктору Рейчел Гаррет, которая, без всяких сомнений, свяжет нас с мертвецами, потусторонним миром, исцелит больных, обратит воду в вино и совершит всяческие другие чудеса, какие бы ни потребовались. И Тим, и Кирстен казались взволнованными, я же ничего особенного не чувствовала, разве только смутное осознание запланированного, предстоящего в будущем. Не было даже любопытства, лишь то, что могла бы почувствовать морская звезда, обитающая на дне приливного водоема.

Доктор Гаррет оказалась весьма энергичной маленькой почтенной ирландской леди, одетой в красный свитер поверх блузки — хотя и стояла теплая погода, — туфли на низких каблуках и некую дешевую юбку, наводящую на мысль, что хозяйством по дому занимается она сама.

— Ну и кто вы такие, опять? — спросила она, приложив руку к уху.

Она даже не могла разглядеть, кто стоит перед ней на крыльце. Не очень–то ободряющее начало, сказала я себе.