Улыбаясь, он вспомнил один случай, который произошел в первой половине 1970-х годов в квартире Харламова, когда тот жил на улице Свободы. «Это было после очередного выигранного турнира. Мне позвонила соседка Валеры и говорит: “Миша, Валерка, наверное, устал и уснул, а эти там у него на квартире девочки с наградами на шеях бегают”… А у него стеночка в квартире такая была, на ней лежали медали. Борис и Татьяна Михайловы меня тогда к нему привезли. Заехали, смотрим, Валера действительно отдыхает. В квартире масса народа. Там еще были ребята знакомые. Тоже отдыхают. А девчонки резвятся, примеривая медали чемпионов», — вспоминает Туманов.
Запахло жареным. Еще бы немного и из квартиры «ушли гулять» по Москве многочисленные награды и призы, завоеванные Харламовым к его двадцати пяти годам. «Я сразу, когда приехал, им сказал: “Девочки, вы что делаете, зачем разобрали Валеркины медали? Вот он встанет, тогда вы возьмете с его разрешения, а сейчас нельзя”. Я жесткий был в этом отношении. Забираю у них медали и выпроваживаю из квартиры, советуя забыть сюда дорогу. Завтра, когда он проснется, тогда мы их вам и будем вручать. Они пытались возмущаться, выяснить, кто я такой, но вскоре оставили это занятие и, после моих довольно жестких слов, пулей вылетели из его квартиры».
До свадьбы у него было много поклонниц, его даже шантажировали. «В дом матери Валерия часто звонили девушки, одна, вторая, говорили, что являются его женами. В одном городе ребенок, в другом. Мудрая Бегоня говорила: “Так, родился, говоришь, ребенок, приноси. Посмотрим. Если это наш, то примем в семью”. На другом конце телефона тотчас бросали трубку. В нашем роду подлецов никогда не было, повторяла Бегоня», — вспоминал Михаил Туманов.
«Одна девушка из Воронежа дошла до того, что прислала мне и Валере по простой почте в конверте сто рублей, — вспоминал Александр Мальцев. — Не знаю, как она умудрилась раздобыть его адрес. Это были большие деньги по тем временам. В конверте лежала записка с текстом: “Это вам с Харламовым, чтобы после игры выпили за мое здоровье. На целых сто рублей”. Мы тогда отослали эти деньги обратно».
Харламов, в силу мягкости характера и обходительности, не решался посылать по известному адресу особо назойливых подруг. Тогда наступал черед его друга. «Я с ними иногда просто очень грубо разговаривал, — признается Михаил Туманов. — Подъезжал к Дворцу спорта или к его дому на машине, они визжали, думали, что это Валера, и тут вдруг я вылезал. И у них шок сразу, разбегались врассыпную. Но были среди них и хорошие поклонницы, были очень вежливые и порядочные девочки».
— И в хоккее разбирались? — спрашиваю у Туманова.
— Болели. Раньше все в хоккее разбирались, всей огромной страной болели. Бабушки на лавочках сочетания пятерок обсуждали и могли разложить состав не хуже, чем иной тренер на установке. Поклонники часто приходили на трибуны с цветами, как в театр. Где вы увидите такое сегодня? Были ребята, которым нравилось, что их так встречают. А Валерка стеснялся всего этого. Подъезжаем к Дворцу спорта, он говорит: «Слушай, Миша, давай отсюда отъедем подальше, я выскочу и незаметно пройду». Выйдет потом через пару часов, запрыгивает в машину с другой стороны и говорит: «Поехали скорее».
На вопрос о том, как именно донимали Харламова фанаты, Туманов ответил: «Разное было: номера автомобильные снимали с его машины, тот самый номер 00-17. Ночью снимали, когда он парковался у подъезда. У подъездов и дверей квартиры не дежурили. Я таких не видел. Валера обычно говорил: “Поехали, мне надо туда-то, отвези”. Он особо не очень ездил. Но если со мной едет, то он мне доверяет. И ему было комфортно. Если где-то остается, то он просил, чтобы я его забрал. Потому что в метро ехать не резон. Там все к нему бежали с ручками, с открытками. Только из ЦСКА с тренировки выходит, и всё уже — понеслось. Все идут за автографами. Он всегда скромный был, никому не мог отказать».
«Летом Валера отпуск проводил в доме отдыха Министерства обороны, а я — у Феликса Эдмундовича, в соседнем санатории (КГБ СССР). Это сейчас хоккеисты в Эмиратах или на Мальдивах встречаются, а прежде — в Сочи. Так за Харламовым там толпа ходила. И все за стол тянут!» — вспоминал хоккейный специалист Игорь Тузик.34
Подчеркнуто уважительным было отношение к хоккеистам со стороны сотрудников ГАИ. После суперсерии 1972 года они вообще стали лучшими друзьями советских хоккеистов на московских дорогах. Это и подтвердит история с первой аварией Валерия Харламова в 1976 году, о которой мы расскажем чуть позже. А тогда, когда еще не существовало «именных» типа «Валера», «Саша», «Лариса» и тому подобных номеров, хоккеистам в ГАИ выдавали регистрационные знаки, совпадающие с теми цифрами, которые красовались на их игровых свитерах. Это был самый «писк». Или любые, какие они хотели. Причем первым эту моду в Москве ввел Александр Мальцев, получивший в 1970 году в подарок от начальника ГАИ «свой» номер: 00-38 (в честь Петровки, 38).