Валентин Пикуль

Сергей Сергеевич Шахов, в ту пору капитан 3 ранга, инспектор Политуправления Северного флота, получает назначение на новое место службы. Начальник политотдела Учебного отряда на Соловках полковник Василий Максимович Гришанов ввёл прибывшего комиссара в курс предстоящей воспитательной работы: «Мальчишки к нам приходят горячие. Неудержимо стремятся в бой, но многого пока не понимают и не умеют. Пусти их сразу воевать, наломают дров да ещё погибнут по глупости. Наша задача — сохранить у них высокий патриотический подъём, боевой дух и научить бить врага без промаха. Нужно добиться, чтобы наша школа стала своеобразной “Ребячьей академией” для подготовки их службы на кораблях. Это важнейшая политическая задача. От того, как мы её решим, зависит многое. И, прежде всего, будущее ребят. Желаю успеха».

Начались суровые будни комиссара в Школе юнг. На Соловках пришлось начинать всё с нуля.

Юнги разбили для себя палатки, жили по 13–15 человек в каждой. Сначала спали на нарах, на сосновых лапах, потом на матрасах, набитых морской травой. В этих трудных условиях юнги корчевали пни, валили лес, ворочали камни, строили жильё, служебные помещения, оборудовали учебные кабинеты, по сути дела, своими руками создавали школу. А на всю школу имелись только газик-полу-торка и одна лошадь по кличке Бутылка. Большую часть строительного материала подростки таскали на своих плечах. Болели руки от тяжёлой работы, но юнгаши не сдавались. Они знали, что на фронте будет ещё труднее, поэтому необходимо осваивать выбранную специальность, ведь их ждут на кораблях.

1 сентября 1942 года начался учебный год. Строительство школы продолжалось усиленными темпами — приближались холода. А юнги всё ещё жили в палатках, обедали под открытым небом.

Выдержки из дневника юнги Павла Яшина возвращают нас в страшную пору военной действительности:

«13 октября 1942 года. Выпал первый снег… Идёт дождь или снег и вместе со снежинками и каплями дождя подносишь ложку с супом ко рту…Ноги замёрзли, сам дрожишь, как мокрая курица, а согреться негде…

4 ноября. Начали учиться по-настоящему, чего я очень долго ждал…

Опять началась обыкновенная школьная жизнь: те же уроки, классы, перемены.

23 ноября. Теперь живём в новых построенных кубриках… В палатках пришлось жить очень долго. Утром все покрывалось инеем, начались заморозки, не хотелось вылезать из-под одеяла…

25 ноября. Вместо уроков по радиоприёму будут уроки математики. Преподаватель распределил материал так, что всю математику мы должны пройти за декабрь. В начале января будут зачёты. Сейчас очень много приходится заниматься.

Изобрели новый способ освещения. Ну, чего только эти юнги не придумают! В чернильницу положили сапожной мази (мазь на рыбьем жире. — А. П.), окунули фитиль, и полученный источник света прекрасно горит, только много копоти. Такие коптилки горят во всех уголках кубрика».

В ноябре были оборудованы кубрики-землянки, и школа зажила полноценной учебной жизнью, со своим распорядком дня.

В результате “тюрьма” была переоборудована в учебный класс, где юнги осваивали профессию рулевых, электриков, мотористов, боцманов: радисты изучали устройство разных типов приёмников, передатчиков, азбуку Морзе. Рулевые занимались прокладкой курсов кораблю, определением его местонахождения в открытом море. Боцманы учились управлять шлюпкой, сращивать тросы, вязать морские узлы, серьёзно занимались изучением сигнального дела. Все юнги проходили практику по военно-морскому делу. Ребята выходили в море на шлюпках под парусами и на вёслах. С их ладоней не сходили кровавые мозоли от вёсел. Но всё делали сами, некого было звать на помощь» — так писал о строительстве Школы юнг её комиссар Сергей Сергеевич Шахов.

Не забывало командование о закалке молодежи и физической подготовке. С утра зарядка, затем пробежка на 5 километров, занятия, самоподготовка, несение караульной службы. Добавим к этому — постоянные боевые тревоги — и днём и ночью, ведь линия фронта проходила совсем рядом.

Умывались юнги в проруби на озере, там же и стирали.

Валентин отлично помнил «баню» на берегу озера: 25 юнг качали пожарную машину, нагнетая воду из озера (и это в октябре — ноябре месяце!), а 25 юнг «корчились» под душем по колено в ледяной воде в каменном склепе часовни.

Как сообщили ему юнги-ветераны, побывавшие на Соловках, их «баня» — часовня ещё была на месте и в 1972-м и в 1975 годах. А в котлованах бывших землянок уже шумел лес.

В первое время Валентину было всего трудней освоиться в Школе юнг. Он был небольшого роста, моложе всех по возрасту, у него не было друзей: дружили друг с другом в основном земляки. У него же земляков было мало. Наверное, в этом повинна блокада. Какое-то время он чувствовал себя отрезанным ломтем. После блокады был слаб, болели ноги, шатались зубы, кровоточили дёсны.