Вагон «milleНИАЛ»

Без сил, я плюхнулся обратно на кресло.

Внезапно солнечный свет исчез за окном. Стало темно. Капли дождя застучали в окно.

К нам вошла банда из двух мужиков.

Побитые, покоцанные, но счастливые, с гагаринскими улыбками до ушей. Судя по виду, из соседнего вагона. Никто не обратил на них внимания, кроме меня.

Они подошли к подоконнику. Твою мать, мужики походу нарики. В этот момент из чёрной дыры со свистом и сквозняком, пророс цветок, чем-то похожий на розу. Цветок показался мне беззащитным и хрупким.

Один из банды вырвал цветок с корнями. Чёрная дыра затянулась и исчезла.

— Тут пусто!

— Зачем ты его вырвал, херов ботаник?!

— Да иди на хуй!

— На хороший хуй можно и сходить, зайчик.

Это было сильно. Добавить нечего.

Хотя я и так молчу.

— Прекрати!

— Что делать с ним будем?

— Очевидно, профессор. Скурим.

— Балда! Это же… Искусство!

— Тем более! Чего добру пропадать?

— Тебе всё равно не понять… Ладно, пошли. Газета есть?

— Для искусства — всегда найду. «Правда» пойдёт?

— Пойдёт. Только для полноты момента, нужна страница с… Как там было… С речью… Ну помнишь, как когда-то сказал наш общий отец: «Если бы не обычная ржавая «Буханка», не было бы «Патриота».

— Точно. Всегда при мне. В нескольких экземплярах.

— Блеск. Двинули от этих уродцев.

Спектакль закончен.

Черви начали бурное обсуждение:

— Я дом моей тени.

— Кого я обманываю…

— Я тень дома моего.

— Мы тут решили скинуться тебе на улыбку.

— Ага.

— Верёвка у нас уже есть. Осталось принести дерево.

Незнакомые друзья взяли паузу в ритуалах и разошлись по сторонам для заправки. Некоторые, проходя мимо, кидали в мою сторону пролетарский реверанс. Я не понимаю, к чему бы это…

Я вспомнил, как когда-то давно выдала одногруппница: «После 25 лет женщину можно "списывать"». Этот речевой конструкт был не про мою иллюзию с чёрными волосами. Девочка, что так часто бросала на меня огонь холодных глаз…

Я забыл её имя, но помню её первый взгляд. Помню, как она с жаждой обнимала мою шею, запустив пальцы в немытые волосы… Потом амнезия, с редкими вспышками непонятных и нелогичных фрагментов.

Наши отношения можно было описать одним словом: МногосLove. И ничего более.

А теперь всё по-другому.

Она не смотрит на меня. Всё больше бросает двусмысленный взгляд на приоткрытую дверь комнаты, где результат нашего эгоизма с задумчивым видом и в молчании сидит за тетрадкой и что-то выводит огрызком карандаша.

Эгоизм — странная вещь. С моими глазами и аккуратным носом, её ртом и характером. В четырёх стенах мы (а нас трое, не считая собаки) перестали друг друга понимать. Да и не хотели.

Девочка или мальчик? На этот вопрос нам ответ был не нужен.

На все остальные, мы отвечали предельно честно: «Будь что будет».

Теперь я и она здесь, в вагончике, а эгоизм у родителей.

Она фальшиво улыбается и мнёт в руке пластиковый стаканчик с 30+ по цельсию, делая вид, что всё в порядке. И я… с лицом, по которому проехался дорожный каток.

Она всегда думала, что я чем-то болен. Пыталась вылечить. От чего? Не знаю. Даже сейчас, она идёт ко мне со взглядом доктора.

Она села рядом.

Что-то говорит.

Я молчу.

Она взяла со стола «Шипучку». Легенда вкусовых рецепторов прямиком из нашего детства. Одним аккуратным движением, она кидает её в мой бокал с оливкой.

— Что это? — пробубнил я невнятно, вспомнив, что умею разговаривать.

— Лекарство. — прошептала она на ухо. — Пей, тебе станет легче.

Я выпил.

Пауза.

Черви в голове замолчали.

Всё вокруг замедлилось.

Неоновый свет расплылся по комнате мягким пледом.

Что происходит…

— Выдыхай, бобёр, ты всплыл. — её слова прозвучали эхом в моей голове. Она ушла, оставляя за собой тень, тянущуюся как сыр моцарелла.

Я…

Я…

Чувствую… Чувствую… аааа…

Как хорошо быть воздухом.

Перемещаться без преград из точки А к точке Б, не чувствуя пола, не имея тела и… себя. Не знаю, почему это слово всплыло в воспалённом процессоре.

Проходя в центр сквозь толпу, я окунулся в бит и движения.

Я не умел танцевать, да и не пробовал.

Всякая стеснительность покинула меня. Я расслабился и потерял контроль. Остатки музыки наладили связь с той частью моей души, которую я всегда плотно утрамбовывал прессом и прятал в бездонной пустоте. Руки, ноги, голова, туловище двигались в абсолютной гармонии с ритмом и окружением.

Сквозь неоновые проблески появлялись и исчезали незнакомые друзья. Кто-то обнимал меня, кто-то бил по рёбрам, кто-то хлопал по плечу, кто-то обвивал мои ноги и страстно об них тёрся, облизывая языком пальцы на босых ногах, словно я был древним божеством.

Как легко я отрываюсь от пола.

Я в центре.

Кайф…

Чувствую жар.

Пот лился ручьём под водолазкой…

линии пути

неон

бит

лица

век за веком

одинаковый свет

движения бархата

запотевшее aiming slowly for the skyстекло

красныеtears are crawling up your face губы