Вадбольский – 2

— Хорошее письмо, — сказал я Ивану. — Оба чувствуют себя прекрасно. Не забывай посылать наше зелье. А я подумаю, чем ещё помочь.

Он взглянул с надеждой в глазах.

— Ваше благородие! Хотелось бы ещё да не знаю как.

Я подумал, хлопнул себя по лбу.

— Есть идея!

Он смотрит заинтересованно, но я молча взял из его руки другой конверт, вскрыл, там короткий листок на плотной глянцевой бумаги, а на нем короткое приглашение мне и Сюзанне Дроссельмейер на приём во дворце графа Бутурлина.

— Что за хрень, — пробормотал я вслух. — Даже не знаю, кто это.

Иван посмотрел на меня большими глазами.

— От графа? Ваше благородие, нужно пойти обязательно! Иначе обидятся, а зачем вам такое?

Я сунул приглашение в карман и вышел на улицу. К нашему дому уже почти мчится, пыхтя, кашляя и почему-то подпрыгивая, чем пугает немногих прохожих, мой старенький автомобиль.

Затормозил, остановился перед калиткой, Тадэуш выскочил и сказал торопливо:

— Простите, чуть опоздал. Эта железо с первого раза никогда не заводится.

Вид у него виноватый, словно это он приобрел для меня чуть ли не разваливающийся автомобиль.

Я сказал успокаивающе:

— Ничего страшного, Джамал ещё не пришел. Жди.

— Он придет сюда?

— Да, я ему дал адрес.

Не оборачиваясь, ушел дальше по улице, там свернул в переулок, что вывел в старый полузаброшенный сквер, где много высоких и густых кустов и с полсотни могучих толстых деревьев.

С утра пусто, да сюда и вечером почти не заходят, на высоте в три моих роста между веток уже с неделю висит приготовленный заранее видимый только мне мешок.

Чувствую себя так, что если хорошо разогнаться да оттолкнуться задними, то достану, но что за дурь. Я степенно вскарабкался, баронет всё-таки, благородный человек, в развилке толстых веток переоделся, а свою одежду сунул взамен, спустился и уже вышел на улицу самоуверенным горцем из дикого аула, лохматым и с круглыми орлиными глазами, как у уроженца Осетии.

Лицо ещё горит от трансформации, скосил глаза и полюбовался на огромный горбатый нос, да, с таким носом и круглыми орлиными глазами я точно самый что ни есть кавказец с соплеменных гор.

Обратно шёл горделивой походкой дикого горца, что на всех смотрит с угрозой, дескать, порву и затопчу, я большой и страшный, все должны бояться, а кто не боится, тот умрет.

Тадэуш насторожился, медленно опустил ладонь на рукоять меча. Я улыбнулся во все сто зубов и сказал гортанным голосом:

— Дарагой, ты меня повезешь?.. Харашо, люблю быстрых конэй! Ты ведь бистый, да?

Тадэуш смерил меня недоверчивым взглядом.

— 0?

— Да, — ответил я бодро, — таким именем меня наградил отэц с позволения Аллаха, Милостивого и Милосердного!.. А ты, Тадэуш, верно?

Тадэуш вздохнул.

— Садись. Куда везти?

— В Щель Дьявола, — ответил я всё так же бодро. — В тот же, где вы с моим дорогим братом Юрием были раньше.

Тадэуш молча кивнул, завел двигатель, автомобиль всё так же поскрипывая и угрожая развалиться, двинулся по дороге, медленно набирая скорость, чихая так мощно, что сам вздрагивает.

Только бы не развалился, мелькнула мысль. Хотя Анрыл обещал, что хоть и собран из разных кусков, частей и деталей, но сделан на уровне, работать будет, как привычный к труду ослик.

Шагах в полусотне от Щели небольшой сторожевой пост, всего один солдат, вышел навстречу, когда мы остановились, как положено.

— В Щель Дьявола? — спросил он без надобности, хотя и так понятно, других объектов поблизости нет. — Имя, фамилия, адрес?

— Джамал ибн-Абдулла, — сказал я торжественно, — сын благочестивых и любящих Аллаха…

Солдат прервал:

— Достаточно. А ваши?

Он повернулся к Тадэушу, тот замотал головой.

— Нет-нет, я не пойду. У меня там голова кружится.

— Чачу нужно пить, — заявил я победно. — И быть мужчиной!..

Они молча смотрели мне вслед, а я забросил вещмешок на одно плечо и с разбега нырнул через подрагивающий край Щели Дьявола.

Секундная потеря ориентации, легкая тошнота, что тут же прошла, велика сила адаптационного механизма наших тел, подошвы моих ног уперлись в мягкую почву, а ноздри спешно начали анализировать воздух, наполненный запахами, ароматами и непонятной вонью, словно прямо подо мной гниет огромная туша кита, хотя вообще-то китов тогда ещё не было. Даже не было их предка, что дал кита и бегемота, ближайших родственников, да и были они сперва чуть крупнее крысы, а всего триста тысяч лет тому начали резко вырастать в размерах и весе.

Я сделал несколько осторожных шагов вперед, Мата Хари торопливо сканирует местность сверху, даёт картинку яркую, цветную, подробную. Всю живность, даже мелкую, подсвечивает и снабжает комментариями, которые почерпнула из местных трактатов о животных этой и других Щелей.

Хотя я здесь уже был, но что-то поменялось, даже воздух другой, запахи другие, и не удивлюсь если и звери здесь другие, вдруг да проскочило несколько миллионов лет взад или вперед?

— Слева озеро, — доложила Мата, — там два аргентинозавра нежатся, заодно пугают рыбу.

— Только пугают?

— Да, оба сытые, а рыбы пытаются кусать их за лапы.