Вадбольский – 2

Она уже не слушала, внимательно и настороженно оглядывала новый дивный мир, что после дождливого Петербурга сразу вот так в жаркие субтропики.

За её спиной появились Сюзанна и Анна, Иоланта вошла последней. Глориана заботливо поддержала их, потом все четверо обратили изумленные взоры ко мне.

— Вадбольский!

— Дамы, — ответил я галантно.

Глориана сказала поспешно:

— Оружие наготове!.. Вадбольский, что-то чуете?

— Я думал, женщины чувствительнее, вы ближе к природе, но вам, ваша светлость, виднее…

Я сделал несколько шагов вперед, плотно припечатывая землю цвета ржавого железа, что просвечивается иногда из-под зелени. Дрон пока не видит вблизи ничего опасного, а он прощупывает лучами и землю, на глубине до трёх метров обычные мелкие черви, сороконожки, муравьи, им хватает и своих забот в своем муравьином мире.

— Вон там вдали грот, — сообщил я, — видите?.. Ну, в общем, в той стороне. А так вроде бы можно и в другую пещеру, что ли… Я схожу один?

Она сказала резко:

— Нет!.. Походный порядок!.. Отряд, двигаемся за Вадбольским.

— Спасибо, — ответил я и, бодро шагая, запел:

— У Сюзанны синие глаза и алы-ы-ы-ый рот.

Много дней веря в чудеса — Сюзанна ждет.

У ней синие глаза и алый рот!

Иоланта догнала, хихикнула:

— Вадбольский, Сюзи вас точно прибьет!

Я оглянулся, вскинул в недоумении брови.

— За что? У неё не синие глаза и не алый рот?

Она засмеялась.

— Ну что вы за герой из заснеженной Сибири? Про губы петь можно, про глаза тоже, но насчёт рта… это уже за гранью всех приличий!

— Да? — спросил я опасливо. — Что делать, у нас в сибирях всё иначе. Спасибо, Иоланта, вы предупреждайте меня, хорошо?

— Хорошо, — пообещала она, — мне жаль будет терять такого члена команды, да ещё от рук Сюзи.

— А про сиськи петь можно? — спросил я шепотом.

Она хихикнула.

— Нет, только про перси!.. Про перси можно. Про перси и Пушкин пишет, и другие, вон как хорошо у Рылеева: «От вздохов под фатой у ней, младые перси трепетали, и из потупленных очей, как жемчуг, слёзы упадали…»

— Здорово, — согласился я, — хотя и не понял, как это трепетали… Если крупные, как вон у Сюзанны, то колыхались бы, а если мелкие… гм… никакого движения?.. Ну да ладно, будем жить по правилам!

Она лукаво улыбнулась, словно сказала взглядом, дескать, всё равно будешь про себя петь про сиськи, я это вижу, есть мужчины, что живут не по правилам, сами устанавливают, новые.

Земля начала снижаться, вошли в грот, Сюзанна без особой надобности зажгла магический фонарь, он поплыл над нашими головами, заливая оранжевым светом пространство.

Грот показался огромным, не Саравак, конечно, в котором легко помещается сорок самых крупных в мире самолетов, но нам не нужны такие рекорды, продвигаемся медленно, Анна то и дело поднимает с земли мелкие камешки и прячет в мешок. В одном месте даже выбила рукоятью ножа из стены выступающий осколок, тоже заботливо упрятала.

Я посмотрел, как все пугливо оглядываются по сторонам, сказал тихо Глориане:

— Ваша светлость, напомните подругам и соратницам, мы уже почти в пещере. А в них опасность может быть не только под ногами.

Она непонимающе посмотрела на меня, потом вздрогнула, вскинула голову, взгляд уперся в тёмный свод, где колеблются тени, то ли просто свет от светлячка Сюзанны, то ли там прячутся, готовые напасть, страшные монстры.

— Спасибо, Вадбольский, — произнесла она ровно.

Я воззрился в неё с огромным изумлением. Что это с нею, впервые прорезалось нечто человеческое.

— Не за что, ваша светлость, — ответил я скромно. — Мой долг, мой долг ревностнейшего слуги и мешконосца…

Она тут же нахмурилась, то ли жалеет, что такое брякнула, то ли подозревает в моем ответе мужское высокомерное свинство, что обязывает самцов покровительствовать как бы слабым женщинам.

Ещё немного прошли, постепенно спускаясь ниже и ниже. В лицо повеяло влагой и затхлостью, словно идем ночью по неблагополучному району Петербурга.

Впереди начали появляться странного вида кусты, что не кусты, а доисторическая трава, но пока никакой крупной живности, только огромные разноцветные бабочки, стрекозы и красноголовые муравьи, что провожают нас настороженными взглядами и держа разведенные жвалы с острыми зазубринами наготове.

— Опля, — сказал я, — впереди болото… Не знаю, какая там глубина, слишком мутно, как лекции в нашем Лицее, но вдоль стены хороший проход по сухому.

Я пошёл впереди. В болоте медленно двигаются какие-то существа, толстые и ленивые, но ни одно не поднялось на поверхность, хотя мы вообще-то рискуем. Каменная кромка проходит в трёх-четырёх шагах от края болота, если кто вдруг оттуда и полезет, то не отступить, сзади каменная стена, придется принимать бой или поспешно возвращаться.

Но никто не высунулся посмотреть на гостей, прошли благополучно, я слышал облегчённые вздохи отважных суфражисток.

Дальше вышли на ровную поверхность, мох влажный, сочный и очень хрупкий, дальше рослые растения в три-пять саженей высотой и толстые, как бочки, а ещё там хрустит сочными стеблями местная живность.