Вадбольский – 2

Не теряя ни секунды, я подхватил мешок и, напрягая все силы, перебежал двор к внешней стене каменного забора, быстро поднялся на вершину, там подтянул к себе мешок на верёвке, с ним бы точно не поднялся, а потом сперва спустил его на сторону улицы, следом спрыгнул сам, настолько адреналин буквально раздирает тело.

Домой добрался под утро, извозчиков поменял дважды, наверняка запомнили разбойничью внешность дикого абрека, пусть, всё хорошо, грозная слава должна бежать впереди и потрясать кавказским кинжалом.

Василий вышел из темноты возле калитки, ружьё направлено в мою сторону, узнал, сказал с облегчением:

— Ваше благородие, у вас всё в порядке?

— Да, — ответил я. — Посмотри малость налево по улице, за мной вроде кто-то шёл… Меня не тревожь, отсыпаться буду. Ивану тоже скажи.

Он кивнул, быстро вышел, а я, подхватив почти незаметный мешок, потащил его к ступеням, чуть ли не подвывая на каждом шагу, ощущение такое, что несу нейтронную звезду, спина уже трещит от боли, а руки вышли из суставных сумок.

В своей комнате заперся, на ходу взглянул в зеркало. Ещё когда подходил к дому, вернул себе прежний облик на это потребовалось не больше трех минут, из ощущений словно ошпаренная кипятком кожа, слишком уж форсировал, да и кости черепа побаливают, но ладно, сейчас пройдет…

Пачки денег сперва выкладывал на стол, в каждой по сто сторублевок, тонкая такая пачечка, толщиной в мизинец, у Глебова связаны тонким шёлковым шнурком по десять штук. Если в одной тонкой пачке десять тысяч рублей, то в толстой, когда из десяти одна… это же сто тысяч!

Я откинулся на спинку стула и уставился ошалело. Никогда таких денег не видел, сейчас я себе напоминаю Ивана, когда он пересчитал монеты в том медном кувшине и понял, что там целых двадцать тысяч рублей!

Но в мешке это одна из таких пачек, так что там совсем не сто тысяч, совсем не сто…. Не считая ещё множества золотых монет и всякого рода драгоценностей в виде бриллиантов, золотых колец и замысловатых украшений.

Как помню, в «дипломат», так называли одно время очень модный и потому распространенный небольшой компактный чемоданчик, помещалось ровно пять миллионов долларов, но эти вот ассигнации крупнее по размерам, в чемодан вряд ли поместилось бы больше трех, зато мешок у меня впятеро больше «дипломата», такие объемные делал разве что чемоданных дел мастер Дмитрий Иванович Менделеев.

Откуда у Глебова такие суммы?.. Понимаю, у него несколько крупных металлургических заводов, свои железные дороги, два крупных рудника, а третий пока только, как пишут в отчетах, начинает осваиваться, но это рудник с богатым месторождением золота, и что-то слишком медленно начинает, вот уже пять лет никак не доведут до разработки, когда можно начинать вести учет и взимать налоги.

Похоже, разработка идёт давно и очень успешно, отсюда и чёрный нал, а все, кто к этому причастен, получают свою мзду. Даже в банк эти деньжищи Глебов не складывает, боясь привлечь внимание, да и кто знает, какие суммы в высшем свете крутятся вне внимания налоговых органов.

На улице посветлело, и хотя через плотную занавеску с улицы не увидеть, чем занимаюсь, но лучше пусть Иван и Василий в самом деле сочтут, что отсыпаюсь, а я в постели подумаю, как распорядиться добычей.

Но успел вырубиться раньше, чем голова коснулась подушки.

Сон не только освежает, но и приводит в порядок сумбурные мысли. Проснулся с уже готовым планом, что и как с сокровищами. Для ассигнаций куплю другой мешок, буду держать под кроватью, пока не приобрету сейф, а золотые монеты и драгоценности лучше перепрятать следующей ночью в саду.

И хотя участок невелик, но можно выбрать место между домом и деревьями, дрон последит, чтобы никто из редких ночных прохожих ничего не увидел.

Или золото лучше разместить в банке?

Хм, а я потребовал тогда от Глебова-старшего всего лишь сто тысяч рублей золотом за непутевого сынка!.. Как хорошо, что Глебов не согласился. Здесь несколько миллионов, заморюсь считать.

В Санкт-Петербурге семь банков, крупнейший из них Санкт-Петербургский международный коммерческий, но все руководящие посты занимают граждане Германии, банковская переписка ведется только на немецком языке, директор банка — Адольф Юльевич Ротштейн, прусский подданный.

Я же выбрал Санкт-Петербургский частный коммерческий банк, хотя и там руководят по большей части немцы, однако здесь уставной капитал вдвое выше, и в его правлении нет государственных чиновников, что дает банку больше свободы в банковских операциях.

Ночь снова провел в Щели Дьявола, сейчас даже не ради добычи, которую могу сбыть за жалкие гроши, просто каждый рейд дает хоть крохотное, но усиление.

Выгляжу, конечно, отвратно: небритый, лохматый, невыспавшийся, только и того, что для визита в банк рубашку и брюки надел свои родные, да и вместо штиблет родные кроссовки.