Вадбольский – 2

В её глазах огонек любопытства, до какой грани осмелюсь дойти, юнцы обычно геройствуют на словах, но в реале теряются и тушуются, но я неспешными и всё больше продолжительными поцелуями, как пехотинец под огнем противника, мелкими перебежками двигался по предплечью в сторону локтя.

Интерес в глазах графини стал заметнее, я бережно коснулся голубоватой вены на сгибе, там переходит в две, очень эрогенная зона, но задерживаться не стал, продолжил нежное движение вверх по неплохо развитому бицепсу, кожа молодая, упругая, дышит свежестью.

Наконец-то термальное чувство подсказало, что в некоторых частях тела графини температура становится выше, чем рядом, потому придвинулся ближе, пора, начал целовать нежную шею.

Графиня томно повела в мою сторону чуть осоловевшим взглядом.

— Баронет… Вам не кажется, что заходите… слишком далеко?

— Графиня, я готов остановиться… вот только поцелую ваши нежные перси и остановлюсь…

Она засмеялась томно.

— Баронет… разве так можно…

— Можно, — заверил я, — и вот так можно, и вот так… ух ты, и вот так, оказывается…

Расшнуровывать корсет дело трудное и непонятное, мужчине не справиться, я попытался засунуть пальцы сверху, графиня выдохнула воздух и задержала на время, пока вытаскивал её сиськи, потом впустила в легкие воздух и сказала с укоризной:

— Баронет, какой вы настойчивый…

— Это не я, — заверил я. — Это неистовая страсть владеет душой и телом, так подчинимся же ей…

— Ох, баронет, это неприлично… Я не такая… А если и подчинюсь, то лишь вашей страсти и напору, а женщине так вести себя непристойно…

— Ничего, — заверил я, — я сам, вы не участвуете, так не грешно.

Раздевать даже не пытался, да и светские дамы вряд ли раздеваются сами, без кучи служанок не обойтись, потому просто задрал подол, здесь так делается, и вдул без прелюдий, она только охнула и вцепилась в меня крепкими пальцами, то ли пытаясь воспрепятствовать, то ли сказать, чтоб не вздумал останавливаться.

Потом я, проведя процедуру по упрощенной программе, громко и с рыком выдохнул, отцепился и, застегнув брюки, опустился на кушетку напротив, а графиня умело убрала перси под корсет, выдохнула и взглянула на меня с веселым удивлением.

— А вы интересный юноша. В прошлый раз вели себя, словно в секте аскетов, но сейчас вижу, ошиблась. Сколько вам, говорите, лет?

Я приосанился и лихо подкрутил несуществующий ус.

— Любви все возрасты покорны, её порывы благотворны!.. В вашем присутствии старики молодеют, а юнцы обретают мужскую стать… и всё, что к ней причитается.

Она улыбнулась, принимая игру.

— Вы показали себя с неожиданной стороны…

— Надеюсь, с нужной.

Она кокетливо засмеялась.

— О, как вы сразу!.. В то же время вы очень деликатный юноша. Не врываетесь, как противник в захваченную крепость, хотя… всё же постарались заглянуть почти во все комнаты и разграбить все запасы! Теперь у меня для вас нет ничего тайного!

— Женщина всегда полна тайн, — заверил я. — И каждый день рождаются новые.

— И вы хотите их разгадать?

Я покачал головой.

— Нет-нет, женщина с тайнами интереснее. А вы очень интересная женщина. Умная, волевая, смелая, решительная и проницательная. Я это ощутил ещё как только вас увидел и уже тогда восхитился. А когда прочел ваше письмо, сразу подумал… а что она хочет?

Неожиданный переход если и смутил её, то лишь на мгновение, она снова улыбнулась и сказала чарующим голосом, глядя мне в глаза:

— А вы не догадались?

— Мое лекарское умение?

Она чуть наклонила голову.

— Ох, как-то вы слишком по-деловому. Но, замечу, вы ещё и очень умный юноша. Сразу всё хватаете на лету. Я предпочла бы иметь вас в друзьях

— Я мало что умею, — признался я. — Да, родовое мое наследство ещё и в том, что разбираюсь в травах, могу избавить от некоторых болячек… и даже что-то исправить. Но не так много, как хотелось бы.

Она чуть насторожилась, спросила заинтересованно:

— Исправить? Что именно?

Я ответил ровным дружеским голосом, но уже с деловой ноткой:

— Я мог бы подтянуть кожу на шее… На горле, точнее. Там, где соприкасается с нижней челюстью.

Её глаза на несколько секунд стали злыми и колючими, но медленно выдохнула и переспросила:

— Вы о моей коже?

В воздухе повисла отчётливая угроза, я сказал как можно дружелюбнее:

— Вы сказали, что хотите меня видеть в друзьях, это мой дружеский взнос.

Она долго молчала, потом прямо посмотрела мне в глаза.

— И как вы это… сможете?

Я сказал мирно:

— Сделаю вытяжку из органов животных. На ночь подвяжете платком под нижнюю челюсть. Это не страшно, у наших юнкеров кивера с ремешками, тоже поддерживают нижнюю челюсть, чтобы слюни не вытекали. Если понадобится, повторите на вторую ночь. Гарантирую, кожа подтянется и будет, как у школьницы.

Она грустно улыбнулась, некоторое время её взгляд шарил по моему лицу, отыскивая следы неуверенности или откровенной брехни.

— Если вам это удастся, — произнесла она тихо, — буду не только вашим другом, но и должницей.

Я выставил ладони в протестующем жесте.

— Нет-нет, достаточно просто дружбы. Это дает больше.

Она улыбнулась.

— Вы расчетливый молодой человек. Мне это нравится.