В зоне риска. Интервью 2014-2020

– «Авиамоторная» выглядит стильно. «Славянский бульвар» сделан под «модерн», очень талантливо. Станция «Достоевская» чудо как хороша! Так и ждёшь, что вот-вот из-за колонны выйдет Раскольников с топором. Мне, кстати, нравятся и наземные здания многих станций. Они похожи на храмы тайного подземного божества. Особенность столичной подземки в том, что из чисто функциональной транспортной сети она превратилась в своего рода музей истории архитектуры, ведь в оформлении наших станций можно найти древнеегипетские, зороастрийские, античные, древнерусские мотивы, мощное наследие готики, возрождения, классицизма, артдеко, конструктивизма, авангарда… А «сталинский ампир»! Я бы на месте президента вождю за это звезду Героя Труда дал. Посмертно. Но, боюсь, либеральные советники Путина отговорят. Иной раз спустишься вниз, а там такой открывается односводчатый тоннель, что дух захватывает, ведь ему без малого сто лет! А насквозь прозрачные «Воробьёвы (Ленинские) горы», парящие над Москвой-рекой!

– Вы прямо как профессиональный экскурсовод!

– А я с собой вожу справочник по архитектуре метрополитена, выпущенный по книгоиздательской программе московского правительства. Очень полезная, познавательная книжка! Чего стоят одни только названия камней и минералов, из которых сложено метро! Проезжая станцию, на которой давно не был, я достаю книгу и освежаю в памяти – кто архитектор, кто инженер, кто строители, кто авторы декоративных элементов, скульптур и панно. Великие люди. Здорово, что на станциях теперь есть (ещё не везде) памятные доски с их именами. Сейчас, когда Москва расширяется, как Вселенная, хорошо бы и новым улицам-переулкам дать их имена, чтобы люди помнили.

– Вас, наверное, часто отрывают от чтения?

– Не скажу, что мне проходу не дают, я же не Захар Прилепин, но иногда узнают. Попадаются любители моих книжек и спектаклей: чувствуется, что следят за мной, покупают новинки, посещают премьеры…

– И о чём чаще всего с вами заговаривают?

– Часто вспоминают «Парижскую любовь Кости Гуманкова». Эта повесть вообще самое популярное моё произведение – с 1991 года переиздавалась 35 раз. Когда в 2001 году вышел роман «Замыслил я побег…», спрашивали, остался ли в живых, сорвавшись с балкона, мой главный герой – Башмаков. А если жив, что с ним будет: останется с женой или сбежит к юной любовнице. С 2008-го по 2012-й выпытывали, когда же выйдет третья, последняя часть «Гипсового трубача». После публикации «Любви в эпоху перемен» в 2015 году огорчались, что я заставил героя после всех пережитых разочарований ещё и умереть: «Могли бы и пожалеть!» Благодарят за честное описание советских времён в романе «Весёлая жизнь, или Секс в СССР», иногда хотят поделиться своим любовным опытом полувековой давности. Слушаю с интересом до ближайшей остановки.

Раньше частенько просили передать Владимиру Соловьёву, чтобы он меня не перебивал, когда я выступаю в его передаче. Теперь, после книги «Желание быть русским», я угодил в «чёрные списки» ТВ, и таких просьб больше не поступает, нет повода. Но зато постоянно спрашивают, с какой стати Эдуард Бояков снял из репертуара мои пьесы «Как боги» и «Особняк на Рублёвке», шедшие во МХАТе имени Горького на аншлагах. Я честно отвечаю: «Отомстил за то, что я поддержал великую актрису Татьяну Васильевну Доронину, оскорблённую и обманутую!» Просят передать ей слова любви и поддержки…

Цитата:

«17 лет. Метро»

За окном грохочет темнота —
Между «Комсомольскою» и
                                       «Курской»
На меня взглянула неспроста
Девушка
            с насмешливостью грустной!
Тяжело быть юным и неловким, —
Сдерживая ласковый порыв,
С девушкой
                 четыре остановки
Рядом ехать, не заговорив!
А с чего начать?
                       С погоды…
                                      Глупо.
С комплимента?
                       Где же взять его…
Так вот и молчишь,
                            касаясь тупо
Локтем, может,
                     счастья своего.
Но постойте…
                   Комплимент выходит!..
Мне бы —
              фразу вымолвить стройней…
Но постойте!
                  Девушка выходит,
Двери мягко сходятся за ней.
Мне смешно,
                  мне холодно,
                                     мне пусто.
Вот платформа поплыла,
                                    скользя.
Я стою,
          лицо к дверям приплюснув,
Хоть и прислоняться к ним
                                       нельзя…

(1987)

Беседовала Мария Раевская

«Вечерняя Москва», март 2020 г.

Памятник коронавирусу

Знаменитый писатель размышляет о настоящем и будущем человечества