В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Если речь о Китае, то это точно не так. Говорю на основании многих поездок, последняя из которых – в город Тяньцзинь, спутник Пекина, в полутора сотнях километров от столицы, население – 13 млн человек. Там замечательный театр, где любит гастролировать наш балет, а на этот раз туда приехал МХАТ имени Горького с двумя спектаклями: «На дне» Горького и «Грибной царь» по моему одноимённому роману. Интерес в Китае к нашей литературе очень серьёзный, и привлекает в ней жителей Поднебесной прежде всего социальная острота. У них с такой прямотой говорить о язвах общества не принято. Притом что с реальными коррупционерами в Китае поступают предельно жёстко: безжалостно расстреливают. Это известный парадокс: у нас дозволено писать о чём захочешь, но и воровать разрешают сколько угодно. Даже не знаю, что лучше. Может, на некоторое время нам с китайцами стоит поменяться методиками: им делать, как мы, а нам – как они… Мои романы «Грибной царь», «Замыслил я побег…» и «Козлёнок в молоке» там переведены и изданы; во время встреч со студентами и преподавателями тяньцзиньских университетов (их там девять) я видел мои книги в руках у публики. Наши литературные отношения сейчас вообще на подъёме: в Китае при поддержке государства выходит 50-томная библиотека современной российской литературы, где, кстати, один том посвящён мне. А у нас в ответ издаётся 50-томник китайской литературы…

– Что вошло в ваш «китайский» том»?

– В нём впервые в Китае публикуются мои ранние вещи. В этой стране и теперь с критикой коммунистической партии не очень-то, а тогда, в середине – конце 1980-х, нельзя было единого критического слова сказать. Но сейчас они уже перевели из моего почти всё. Даже взялись за огромную ироническую эпопею «Гипсовый трубач».

– Они вообще понимают, о чём речь, или Россия для них – такая же экзотика, как для большинства россиян Китай?

– Очень хорошо понимают, потому что прошли во многом через то же самое – через гражданскую войну, строительство социализма, внедрение рыночных отношений. Только у нас, особенно демонтаж социализма, был замешен на самооплёвывании и даже самопогроме, а у них прошёл спокойнее, без агрессии против «священных коров», в форме экономической перестройки. То есть, речь идёт о том пути, к которому призывали Николай Рыжков и другие умеренные реформаторы: хозяйственную систему менять надо, а тратить время и силы на споры – выносить ли Ленина из Мавзолея и гений ли Сталин или преступник – не стоит. Там на нравственно-исторические баталии вокруг фигуры Мао Цзэдуна и великой «культурной революции» с её многомиллионными жертвами наложено табу, они решили отложить этот разговор лет на 30—50. Конечно, интеллигенция в своём кругу это обсуждает, но в общегосударственное информационное пространство спор не выплёскивается. Правы ли они? Судя по печальному опыту России, которая за 10 постперестроечных лет впала в ничтожество, – скорее всего правы. Это я вам говорю как автор тех самых «перестроечных» повестей. Если бы мне тогда сказали, что одним из результатов их публикации будет распад Советского Союза с последующим моральным, экономическим и геополитическим коллапсом России, я бы отказался от публикации.

– У нас принято подозревать полуторамиллиардный Китай в экспансионистских настроениях. Может, и культуру нашу они изучают, чтобы потом ловчее нами править?