Женщина, которая открыла дверь, была той самой, которую я видела, когда в первый раз пришла к Фредриксонам. По своему опыту общения со стариками, а именно, с Гасом, Генри и его братьями, я дала ей восемьдесят с небольшим. Она быстро соображала, у нее была приятная речь, и она, кажется, сохранила все свои умственные и физические способности.
Еще она была пухленькая, как подушечка для иголок, и от нее пахло цветочными духами.
— Я — Летти Боверз, — сказала она, пожимая мне руку, и пригласила зайти.
Ее кожа была нежной и напудренной, а ее ладонь на два или три градуса теплее моей. Я не была уверена, должна ли она быть такой доверчивой, чтобы приглашать в дом незнакомого человека, но меня это устраивало.
Мебели у нее в гостиной было немного, сборчатые занавески на окнах, выцветший ковер на полу, выгоревшие обои на стенах. Мебель в викторианском стиле имела слегка депрессивный вид, что убеждало в ее подлинности. У кресла-качалки, в которое я уселась, было сиденье из конского волоса, чего вы не увидите в наши дни. Справа от входной двери, со стороны Фредриксонов, двойные французские двери открывались на деревянный балкон, заполненный цветочными горшками.
Я объяснила, кто я такая, и что работаю на страховую компанию, которую судит Глэдис Фредриксон из-за своих травм.
— Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
— Конечно, нет. Я рада компании. Хотите чаю?
— Нет, спасибо. Как я понимаю, вам известно о ее требованиях?
— О, да. Она сказала мне, что подала в суд, а я сказала: «Правильно сделали». Вы бы видели, бедняжка еле ходит. То, что случилось, ужасно, и ей положена компенсация.
— Я не знаю насчет
— Вот именно. Все платят им, и очень мало они выплачивают обратно. Страховые компании хороши, пока вы не попытаетесь получить деньги. На их стороне вся власть. Если вы выиграете, они вышвырнут вас, или удвоят ваши выплаты.
Это разочаровывало. Я слышала такие рассуждения раньше, убеждение, что страховые компании — жирные коты, и мыши заслуживают всего, что смогут получить.
— В этом деле все факты еще не установлены, поэтому я здесь.
— Факты очевидны. Произошел несчастный случай, вот и все. Глэдис говорила, что это покрывает их страховка домовладельцев, а компания отказалась платить. Она говорит, что единственный способ — подать в суд.
— Авто.
— Авто?
— Это не страховка домовладельцев. Она судит страховую компанию, которая выдала автомобильную страховку обвиняемой.
Я подумала, не наношу ли я себе вреда. Ясно, что у нас были противоположные точки зрения, но я вытащила магнитофон, представила себя, Летти Боверз, и т. д. Потом спросила:
— Как долго вы знаете Фредриксонов?
— Если хотите знать правду, я не очень хорошо их знаю, и они мне не очень-то нравятся. Я под присягой?
— Нет, мэм, но будет полезно, если вы расскажете все, что знаете, как можно ближе к правде.
— Я всегда так делаю. Меня так воспитали.
— Я так понимаю, что Глэдис Фредриксон рассказала вам о том, что с ней случилось?
— Ей не нужно было. Я сама видела.
Я подалась вперед.
—
Она растерялась.
— Там не было никакого перекрестка. Я сидела прямо здесь, смотрела в окно.
— Я не понимаю, как вы могли видеть, что произошло.
— Я не могла этого пропустить. Я занимаюсь рукоделием у окна, это дает мне хорошее освещение и вид на окрестности. Раньше я вышивала, но в последнее время вернулась к вязанию. Меньше нагрузки на глаза и легче рукам. Я за ней наблюдала, и таким образом увидела, как она кувырнулась.
— Глэдис упала?
— Да, конечно. Это была полностью ее вина, но как она мне объяснила, страховая компания в любом случае должна заплатить.
— Можем мы вернуться немного назад и начать с начала?
Я потратила несколько минут, чтобы объяснить суть дела, в то время как она качала головой.
— Вы, наверное, говорите о ком-то другом. Все произошло не так.
— Хорошо. Давайте послушаем вашу версию.
— Я не хочу никого осуждать, но они с мужем — скопидомы и терпеть не могут нанимать помощников. Дождевые стоки забило листьями. Весной шли сильные дожди, и вода хлестала потоками, прямо через край, вместо того, чтобы стекать по трубе. В первую неделю хорошей погоды она забралась на лестницу, чтобы почистить стоки, и лестница опрокинулась.
Она упала на деревянное крыльцо, а лестница ударила ее по голове. Я удивилась, как она не сломала позвоночник, при ее-то весе. Звук был ужасный, как мешок цемента. Я выбежала, но она сказала, что с ней все в порядке. Я видела, что у нее кружится голова, и она сильно хромала, но от помощи отказалась. После этого Миллард вывел машину и погудел. Они поспорили о чем-то, а потом она села в машину.
— Она сказала вам это по секрету?
— Не думаю. Она сказала, что это между нами двумя и подмигнула. И все это время я думала, что ее требование законно.
— Вы бы согласились дать показания со стороны обвиняемой?
— Конечно. Я не одобряю мошенников.
— Я тоже.