В заповедной глуши

   С этого момента де ла Рош для Вальки стал третьим в мире человеком - после отца и мамы. Вот таким и хотелось быть (даже больше, чем таким, как отец, если честно): холодным, воспитанным, корректным, много знающим и умеющим, никогда и никого не задевающим первым, но дающим в случае чего сокрушительный отпор, гото-вым заступиться за слабого... Де ла Рош слегка посмеивался над мальчиком. Но не оби-дно... а то, что к одиннадцати годам Валька заслужил кличку "Чокнутый Лорд", и произносилась эта кличка только в его отсутствие и с опаской, само по себе говорит о его успехах в подражании. Отца Вальки несколько раз вызывали в школу, но он каждый раз дотошно разбирал дело - и качал головой: "Виноват не мой сын." И это было прав-дой- Валька никогда не начинал первым... кроме тех случаев, когда нужна была его за-щита.

   Учительница литературы как-то раз в сердцах сказала ему: "Ты Дон Кихот!" Ва-лька вежливейше поблагодарил за сравнение - "Дон Кихота" он к этому времени прочи-тал и "Рыцарь Печального Образа" ему в целом понравился. Хотя Валька и считал, что перед тем, как отправляться на подвиги, тому следовало бы подзаняться общефизичес-кой и боевой подготовкой.

   Де ла Рош тоже много говорил о рыцарях. Не как об иносказании, а о настоящих. "Самураи, - делал он презрительный жест, - шаолиньские монахи... Кто там ещё герои фильмов из Голливуда? Мы - Европа. Мы корнями - в рыцарстве как воинском сословии. И не должны от него отказываться и забывать его, даже если кто-то этого хочет."

   Валька видел, как тяжело он переживал извинения выжившего из ума папы римско-го - когда тот каялся перед мусульманами за участников крестовых походов. Странно было видеть, что можно так переживать за давно умерших людей. Но Валька поразмы-слил - и понял, что в этом и есть справедливость. А как же иначе? Никто же не извиняя-лся перед Европой за турецкие и татарские набеги, за алжирских пиратов, за миллионы угнанных в рабство и убитых...А перед Россией - ещё и за монгольское иго... А раз боро-дачи в зелёных головных повязках не извиняются - то и им нечего ждать извинений. С этого момента Валька ощутил как бы ниточку какую-то, что ли, протянувшуюся к нему от воинов прошлого. Они перестали быть только персонажами книг, фильмов и расска-зов де ла Роша. А что про них говорили плохо - к этому времени Валька понял, что плохо "вообще", без конкретных примеров, говорят чаще всего о хороших людях.