В закоулках Мироздания

Мальчик сразу сделал серьезное лицо и потянулся за своим камнем. В принципе, он всегда так поступает, когда ему нужна помощь и подсказка. После нескольких минут транса, когда я уже начала беспокоиться, он открыл глаза, убрал свой камень за ворот рубашки и виновато пожал плечами, сказав:

– Нет, Анна Сергеевна, научить я вас такому заклинанию не смогу, потому что его нужно конструировать заново. Попробуйте заняться этим сами, ваш уровень уже позволяет делать такие вещи. Вы растете быстрее меня, пусть и начали заниматься магией значительно позже. Если хотите побыстрее, то я могу передать тому человеку свое знание латыни, которое лишь немногим хуже вашего.

– Хорошо, Дима, передай, пожалуйста, свои знания латинского языка Асе. Ей зачем-то это очень надо.

– Что, прямо сейчас? – уточнил Димка, скептически посмотрев на девочку.

– Да, прямо сейчас, – упрямо ответила та. – Только не сожги мне мозги, ладно?

– Не бойся, я осторожно, – ответил Димка, затем вытянул вперед свои руки и положил ладони на Асины виски. Какое-то время ничего не происходило, потом Димку начала бить мелкая дрожь, а глаза у Аси закатились, и я подумала, что она сейчас потеряет сознание. Испугавшись, проклиная себя, я попыталась проникнуть в ее сознание, но не обнаружила там ничего, кроме какофонии различных голосов, выкрикивающих латинские и русские слова. Я уже была готова проклясть себя за то, что погубила девочку, доверив сложнейшую работу неопытному и самонадеянному мальчишке, как вдруг все кончилось. Голоса в голове у Аси утихли, Димка, еще немного постояв, опустил руки, и девочка, открыв глаза, несколько раз хлопнула ресницами.

– Я теперь действительно говорю по-латыни? – неуверенно спросила она нас с Димкой на все том же латинском языке.

– Да, – хором ответили мы.

– Ну, тогда я пошла, – сказала Ася, расцветая самой счастливой улыбкой, – у меня еще есть неотложные и очень важные дела.

Нам с Димкой осталось только переглянуться.

Ася, она же Асель Субботина, она же «Матильда».

Когда Димка магическим способом учил меня этому дурацкому латинскому, я успела проклясть все на свете, потому что мне показалось, что мои мозги засунули в мясорубку и хорошенько покрутили ее ручку. Я уже подумала, что умираю, но тут все кончилось и я, вместе с получившимся фаршем из слов, выпала в осадок. Ощущеньице не из приятных.

Едва придя в себя, я наскоро удостоверилась, что результат обучения положительный, и, оставив Димку с Анной Сергеевной решать свои колдовские проблемы, быстренько поскакала искать эту самую Туллию.

Она сидела под деревом и предавалась мечтам. Даже не сразу заметила меня. На смуглых щеках румянец, волосы красивыми завитками рассыпаны по плечам… На ее коленях лежал пучок полевых цветов – желтых и голубых, и ее руки плели из них венок. Губы ее слегка улыбались, и эта зараза была в этот момент очень хороша…

Я нахмурилась. Противоречивые чувства одолевали меня. Мне и отчего-то жалко ее было – я ведь понимала, что она ничего дурного мне намеренно не сделала. И в то же время она меня здорово раздражала – моя взрослая соперница. Но по крайней мере, я уже не испытывала той ненависти, что раньше просто огнем горела в моей груди и заставляла искать способы навредить этой кудрявой брюнетке.

– Эй ты, привет! – сказала я, шагнув к ней. Мое приветствие прозвучало нагло, но церемониться с этой девицей я не собиралась.

Она подняла голову, и, увидев, кто перед ней, тут же изменилась в лице, вскочила и начала подобострастно кланяться. Фу, гадость! Я поморщилась. Просто ненавижу такое пресмыкание. Ужасно неприятно. И неловко к тому же. Все-таки она взрослая тетка, а я девочка – то есть, юная девушка…

Хотя… меня внезапно осенило интересное соображение – раз она мне кланяется, значит, знает свое место… А ведь могла бы и понаглее себя вести – все-таки именно она – избранница нашего главного мужчины. Это хорошо, что она не заважничала. Я-то собиралась ее жестоко обломать, но теперь вижу, что есть надежда на вполне миролюбивую беседу…

– Ладно уже, прекращай свои дурацкие поклоны… – проворчала я, – давай сядем и поговорим.

Мы сели на травку. Она смотрела на меня приветливо, но ей не удалось скрыть выражение тревожного ожидания, которое я поспешила оправдать.

– Послушай, Туллия… – сказала я, дерзко глядя на нее, – ты знаешь, кто я такая?

– Знаю, ты великая маленькая госпожа… – начала она.

– Правильно, – перебила я ее, величественно кивнув, – но еще я – невеста Серегина, понятно?

Растерянность и огорчение отчетливо проступили на ее лице. Она потупилась и тихо ответила:

– Понятно, юная госпожа…

– А что еще тебе понятно? Немедленно отвечай! – грозно сказала я, сдвинув брови. На самом деле мне было даже немного забавно. Я вдруг поняла, что эта смуглая латинянка – робкое, пугливое, забитое существо, подавить которое ничего не стоит.

Она молчала, нервно теребя в руках свой венок. Я поняла, что придется самой ее просветить.