В высших сферах

– Но ведь это ужасно – ну, как все в суде кончилось, правда?

Ричардсон с нескрываемой горечью в голосе ответил:

– Если и есть другой способ выставить правительство одновременно тупым, злобным и бездарным, то мне он на ум не приходит.

– И что можно сделать? Вообще-то предпринять что-нибудь можно?

– Если повезет и если шеф согласится с тем, что я предложу, мы можем спасти процента два из того, что потеряли. – Ричардсон рухнул в кресло. Добавил мрачно:

– В нынешней ситуации и за два процента стоит побороться.

– Да, – сказала Милли в телефонную трубку. – Поняла.

Свободной рукой она сделала запись. Вновь прикрыв микрофон, сообщила Ричардсону:

– Президент отбыл из Белого дома и направляется в Капитолий.

Брайан язвительно усмехнулся:

– Ура ему! Надеюсь, он найдет дорогу.

Милли отметила время – три тридцать.

Брайан Ричардсон встал и подошел к ней вплотную.

– Милли! Да пошло оно все к черту. Давай поженимся. – Он помолчал, прежде чем сообщить:

– Я начал бракоразводную процедуру. Элоиза всячески помогает.

– О Брайан! – Глаза Милли вдруг наполнились слезами. – Ну и подходящее же ты время выбрал.

– Времени у нас вообще нет. А подходящего никогда и не бывает, – грубовато ответил он. – Надо пользоваться тем, что у нас есть.

– Хотела бы я быть такой же уверенной, – призналась Милли. – Я думала об этом. Столько думала!

– Послушай, – с упрямой настойчивостью обратился к ней Ричардсон, – будет война – все так говорят. Все может случиться. Так давай хотя бы возьмем от жизни то, что нам еще осталось.

– Если бы все было так просто, – вздохнула Милли.

– Все от нас зависит, – с вызовом в голосе бросил он. – Захотим – и будет просто.

– Брайан, дорогой, – огорченно ответила Милли. – Я не знаю. Честно, просто не знаю.

"А может, знаешь? – спросила она себя. – Слишком многого хочешь: независимости и замужества одновременно. И ни от чего не отказываться”. Но такое недостижимо, Милли это понимала. Может быть, как раз независимой она была слишком долго.

Ричардсон неловко проговорил;

– Я люблю тебя, Милли. Я уже тебе говорил, и с тех пор ничего не изменилось.

Он страдал, что не может выразить всю глубину своих чувств. Но есть вещи, для которых слова найти невозможно.

Милли взмолилась:

– Давай пока все оставим, как есть.

"Пока. Вот так всегда, – подумал он. – Всегда так было и так всегда будет. Пока – и рано или поздно один из нас решит, что срок истек”.

– Давай, – согласился он.

Его охватило чувство утраты, ощущение, что он потерял нечто такое, чем никогда не обладал.

Глава 3

В комнате 16, примыкающей к кабинету спикера, премьер-министр встретил дожидавшегося его Бонара Дейтца. Сейчас они были одни в этом просторном роскошном рабочем кабинете, которым обычно пользовались все партии.

– Спасибо, что сразу пришли, – приветствовал его Бонар Дейтц.

– Что вы хотели сказать мне о Харви Уоррендере? – все еще теряясь в догадках, нетерпеливо спросил Джеймс Хауден.

Дейтц уклончиво ответил вопросом на вопрос:

– Вам ведь известно, что мы с ним соседи?

– Да. – Хауден знал о том, что особняки Уоррендеров и Дейтцев в Роклиффе находились друг против друга через дорогу.

– Сегодня утром жена Харви попросила меня зайти к ним, – сообщил ему лидер оппозиции. – Она очень дружна с моей женой.

– Дальше, – поторопил его Хауден. Бонар Дейтц явно колебался, лицо его выражало тревогу. Наконец он с трудом проговорил:

– Харви заперся у себя в кабинете и отказался выходить. Когда мы позвали его через дверь, пригрозил покончить с собой.

– Неужели… – вымолвил потрясенный Хауден.

– Нет, – Дейтц покачал головой. – Те, кто открыто грозит самоубийством, как правило, на него не решаются. Во всяком случае, мне так говорили.

– Тогда что же…

– Мы все-таки прорвались в кабинет. У Уоррендеров есть слуга. Мы с ним взломали дверь.

Неторопливость Дейтца становилась невыносимой.

– И что? – резко, словно подстегивая собеседника, спросил Хауден.

– Это был какой-то кошмар. Харви обезумел. Впал в неистовство. Мы пытались его успокоить. Он выл, изо рта пена…

– Мне всегда казалось, что такие вещи из области выдумок… – произнес Хауден.

– О, нет. Поверьте мне. – Дейтц снял очки, с силой провел ладонью по лицу. – Не дай Бог еще раз увидеть что-либо подобное.

"Все, как в дурном сне”, – подумал Хауден и спросил:

– Что было дальше?

– Боже! – Дейтц зажмурил глаза, потом широко открыл их. С видимым усилием взял себя в руки. – К счастью, слуга у них – здоровенный парень. Он держал Харви. Мы привязали его к стулу. И все это время.., он рычал, пытался броситься на нас.., нес несусветный бред какой-то…

– Даже не верится, – заметил Хауден. Слишком все это было нелепо, невероятно. Хауден поймал себя на том, что у него дрожат руки. – Просто не верится.

– Ничего, поверите, – угрюмо ответил Бонар Дейтц. – Сразу поверите, если увидите Харви сами.

– А где он сейчас?

– В больнице “Иствью”. В изоляции, так это у них, по-моему, называется. После того как нам удалось с ним справиться, жена Харви сразу туда позвонила. Знала, кому звонить.

– Это откуда же? – быстро и резко спросил премьер-министр.