В вихре искушений

Коул указал на небоскреб из стали и тонированного стекла справа от Чэнса. Здание производило впечатление богатства, власти и изысканности. На крыше Чэнс разглядел вертолетную площадку, на которую они и приземлились несколько минут спустя с почти ювелирной точностью. Короткая поездка на лифте, и вот они уже шли по роскошному ковру к офису Уэйда.

Чэнс думал, что там будет только брат, но кабинет и приемная оказались заполнены людьми, которые встретили Чэнса аплодисментами, как только он открыл дверь. Чэнс понял, что они хотели поприветствовать героя войны, вернувшегося домой с поля боя, но он предпочел бы обойтись без всей этой шумихи. Ему жали руки и похлопывали по плечу, он кивал и улыбался направо и налево, пытаясь пробиться к старшему брату. Когда все разошлись, Уэйд не стал терять время и сразу приступил к делу. В течение следующих пяти часов Чэнс получил полное представление о «Мастерс корпорейшн». Это было впечатляюще. Уэйд был настоящей акулой бизнеса, и Чэнс ему так и сказал. Планы на расширение в ключевых областях были блестящими. Уэйд был создан для бизнеса и прекрасно с ним справлялся. Коул гордо показывал Чэнсу документы, демонстрируя, каково было положение их дел после смерти отца, как обстоят дела сейчас и чего они ожидают в ближайшие два года.

– А где данные по ранчо?

Братья быстро переглянулись. Внезапно радостное возбуждение куда-то испарилось из шикарного кабинета Уэйда, а непринужденная обстановка сменилась напряженной. Это ощущение было ему хорошо знакомо. То же самое он чувствовал на задании, когда им давали неверные ориентировки, и вместо разведки они оказывались прямо в лагере противника. В таких ситуациях всегда был момент предчувствия. И нечто подобное он испытывал сейчас. Волоски у него на затылке встали дыбом, а это был очень дурной знак. Но Чэнс молча ждал ответа.

– Дело в том, – сказал Коул, избегая взгляда младшего брата, – что ранчо убыточно. Вот уже пять или шесть лет. Цены на говядину колеблются, а содержание его обходится все дороже.

– Этого не может быть. Вы хорошо продумали его потенциал?

– Да. И нет.

– Что, черт возьми, это значит?

– Это значит, что мы решили выйти из бизнеса крупного рогатого скота. В других областях можно заработать намного больше. Честно говоря, из нас с Коулом неважные скотовладельцы. Мы пытались нанять управляющих, они предпринимали какие-то шаги, но все оказались безуспешными. Ранчо просто не стоит тех денег и времени, которых требует, их лучше вложить в более прибыльные области.

– Это мамино ранчо.

Уэйд кивнул:

– Да, но мамы больше нет. Времена изменились. Сама земля стоит гораздо больше, и если пустить ее под застройку, то она принесет намного больше денег, чем если разводить на ней скот. Плюс к этому по западной части ранчо должна пройти трасса. Что в три раза повышает стоимость земли там.

Чэнс сжал челюсти и попытался сдержать тошноту. Никогда, ни в одной душегубке он не испытывал такого чувства отчаяния. У него всегда была надежда. Всегда был план «Б». Но сейчас он чувствовал, что ему вонзили нож прямо в сердце. И он сам был в этом виноват. Он сам решил уехать отсюда, оставив Уэйда и Коула разбираться с семейным бизнесом. Он пальцем не пошевелил ради него и теперь не имел права возмущаться. Он давным-давно сделал свой выбор, и этот выбор вывел его из игры. Но вкус желчи во рту от этих мыслей не становился менее горьким.

Из офиса они поехали в особняк Мастерсов в Северном Далласе, где они собирались поужинать и остаться на ночь. Их дедушка построил этот дом еще в сороковых годах, а отец незадолго до смерти перестроил, увеличив площадь вдвое. Уэйд и Коул провели в этом доме первые годы жизни, и, когда бизнес привел их в Даллас, они, разумеется, поселились в нем. Их мать не любила городскую жизнь, ей всегда не хватало простора и свежего воздуха, и отец специально для нее приобрел это ранчо и выстроил особняк из местного камня. Чэнс родился уже в нем и жил там до ухода в армию, и в мире у него не было другого места, которое он считал бы домом.

Пока Уэйд и Коул оживленно обсуждали биржевые котировки, мысли Чэнса метались между Холли и потерей ранчо. Каким-то образом они были связаны. Через несколько недель он потеряет и то и другое. Он вернется в свой мир, и жизнь снова станет такой же, какой была последние двенадцать лет. Он думал, что будет с ее клиникой, если Уэйд продаст землю. Может ли ветеринарная лечебница выжить среди жилой застройки? Но, может, для нее так будет лучше, может быть, Коул поможет ей переехать. В любом случае Холли выживет. Она-то борец. Она всегда такой была.

Чэнс не должен был ее целовать. Он обещал себе не прикасаться к ней. Но ему было так хорошо рядом с Холли. Он вспомнил, как обнимал ее, заново ощущал бархатистость ее кожи, податливость ее губ. Он никогда не чувствовал такой близости ни с одной женщиной, даже во время секса.

У нее был ребенок. Ребенок того же возраста, как и тот, что погиб по вине Чэнса. После того случая он просто не мог находиться рядом с детьми. Но не мог же он сказать это Холли!