В цель! Канонир из будущего

Я еще раз перевернул Илью на спину. Нож в ножнах на поясе висит – не оборонялся Илья. За поясом купец всегда кошель носил с деньгами, а сейчас его нет, не иначе – убийца забрал. Запомню. В душе вскипала злоба и ненависть к еще не найденному убийце. Найду! Все равно найду, и ни в какой суд обращаться не буду, сам порешу. Не должен, гнида, со мной одним воздухом дышать, по одной земле ходить.

Я вздохнул и пошел назад по дороге. Отвязал Орлика, подвел его к телу Ильи. С трудом перебросил его через седло, поперек конской спины. Орлик фыркал и косился. Я повел лошадь в поводу в город. На городских воротах стражники остановили, заметив страшный груз.

– Ты это чего сюда везешь?

– Тестя убили, в семью везу – похоронить по-христиански надо.

– Кто ж его? – сочувствуя, обнажили головы и перекрестились служивые.

– Кабы знал – сам бы убил.

Стражники расступились, и я продолжил свой скорбный путь. Прохожие смотрели – кто со страхом, кто с жалостью.

Я подошел к дому, остановился перед воротами. Рука не поднималась постучать. Одно дело – беспокоиться о пропавшем отце, не зная, где он, что с ним, и другое – увидеть труп. Если в первом случае еще надежда есть – пусть и маленькая, то сейчас…

Все-таки я собрался, постучал. Выбежала Маша, отворив калитку, увидела коня и тело убитого Ильи. Заголосила в голос. На крики и стенания выбежала из дома простоволосая Дарья. Завидев, как я завожу во двор коня с телом отца, побледнела и упала без сил в грязный снег двора.

Я бросил лошадь, подбежал к Дарье, поднял ее на руки, занес в дом и уложил на лавку. Сам выскочил во двор, запер ворота, подвел коня к крыльцу, стащил тяжелое тело Ильи и с трудом затащил его в дом. Уложил на другую лавку.

Вот кошмар-то! На одной лавке – убитый Илья, на другой – Дарья в глубоком обмороке.

Я выбежал из дома, завел в конюшню Орлика, расседлал, задал сена. Помог мне он сегодня, славный конь. Бегом вернулся в дом. Около Дарьи хлопотала Маша, хлюпая носом.

– Воды принеси! – приказал я.

Из кувшина набрал в рот воды и прыснул в лицо жене. Она вздрогнула, пришла в себя. Я помог ей сесть, дал попить воды. Дарья уставилась на меня пустыми глазами.

– Кто его?

– Не знаю пока, буду искать.

– Нашел где?

– Между городом и коптильней, в лесу, под снегом. С дороги и не видно. А лошади, саней и денег нет. В спину его кто-то ударил, ножом. Сразу умер, не мучился.

Дарья зарыдала взахлеб, бросилась ко мне на шею. Рядом голосила Маша.

– Так, хорош голосить. Дитя накормлено? О живых сейчас думать надо.

Маша первой взяла себя в руки, помогла подняться Дарье, и обе пошли в комнату к ребенку. Помощники из них сейчас – никакие.

Я накинул тулуп, побежал на торг, нашел в ремесленном ряду плотников и пригласил их домой – гроб ведь делать надо, мерку снять. И закрутилось – нанять рабочих могилу вырыть на кладбище, в церковь – отпевание заказать, женщин нанять для готовки на кухне на поминки.

В красном углу дома, перед скорбным ликом Богоматери, горела свеча, пахло ладаном. Перед образами, шепча слова молитв и вытирая непрерывно струящиеся слезы, стояли на коленях Дарья и Маша.

Весь следующий день я метался как угорелый. На меня одного свалилось множество хлопот, связанных с погребением близкого человека. И никаких тебе похоронных бюро и катафалков.

А после отпевания и похорон – поминки. Много народу собралось, в основном купцы да соседи. Каждый считал своим долгом подойти к безутешной Дарье и выразить ей соболезнование. Много добрых слов об Илье прозвучало в этот день.

Мы чинно посидели, помянули раба Божьего Илью, – денег даже собрали, как водится по русской традиции.

И дом как-то сразу опустел. Никто не кричал с порога: «Как дела, зятек?» Поговорить, посоветоваться, да что там – кружку вина стало выпить не с кем. Остро чувствовалась потеря. А уж как Дарья переживала! Исхудала вся, молоко пропало. Я утешал как мог, только здесь лекарь один – время.

Немного отойдя от похорон, я кинулся на поиски убийцы. В груди горел огонь отмщения, и ничем его было не погасить, кроме как справедливой местью. Кое-какие зацепки для поиска есть.

Говорил же мне артельный, что человека выгнал с коптильни Илья, а ежели учесть, что Илье нанес смертельный удар в спину явно знакомый, то и проверить этого человечка следовало в первую очередь.

Оседлав лошадь, я отправился в деревню Крюково, что через лес от коптильни. Дорога к коптильне была тупиковой, но, не доезжая немного до артели, дорога имела ответвление вправо. Узенькая такая дорожка, малоезженая. Невелика, вероятно, деревушка.

Так и оказалось. Одна кривая улочка и четыре избы. Из труб печных дымок вьется, стало быть, во всех домах люди есть.

Я постучал в ворота первого же двора. Вышел среднего возраста какой-то расхристанный мужик, без пояса на рубахе, с запахом вчерашнего разгула изо рта.

– Мне бы Аристарха.

– Ну вот он я. Чего надоть?

– Поговорить.

– Пошли во двор, чего на улице стоять.

Мы зашли во двор.

Не ожидал я так сразу на Аристарха наткнуться, подрастерялся слегка, но быстро взял себя в руки.

– Чего хотел? – прогундосил мужик.